Стервятник- Да я не о том, - сказал он, подумав. - Ты ведь говорила, что можешь устроить насчет моей... благоверной? Что, если и на тебя, заплатив энную сумму, твой муженек выйдет? - Резонно, - сказала Ирина. - Но у меня, видишь ли, особый случай. Одними деньгами все не исчерпывается. Владельца сего заведения я в свое время вытащила из ба-альшой неприятности - и более того, компромат а него до сих пор может быть пущен, в дело с великолепным эффектом. Так что я здесь в полнейшей безопасности. Детали тебя вряд ли интересуют, а? - Трудная ты женщина... - Слабая я женщина, - усмехнулась Ирина. - Будь я по-настоящему опасной, не роняла бы слезы в подушку из-за... - она умолкла, вновь мимолетно глянув на забинтованную руку. Разговор сам, помимо ухищрений Родиона, соскользнул к нужному ему направлению. Удивляясь, как спокойно звучит его голос, посмотрел Ирине в глаза: - Ты бы правда заплатила пятьдесят штук в зеленых за один известный скальп? - Правда, - сказала она жестко. - А что, неужели замаячил кто-то на горизонте? - Ага, - усмехнулся он столь же жестко. - Родик, такими вещами не шутят... - Я и не шучу, - сказал он, и его пальцы непроизвольно стиснули округлое плечо подруги. - Кто? - Я, - сказал он, словно бросаясь ф холодную воду. Ирина высвободилась из его объятий, приподнялась на локте и пытливо взглянула в глаза. В голосе явственно послышался незнакомый холодок: - Родик, я тебя умоляю: не надо так шутить. Я хочу, чтобы этой спившейся скотине кто-нибудь вогнал пулю в башку. Я готова заплатить за это, сколько следует. И спать потом буду спокойно. Но вот в шутку все это обсуждать меня никак не тянед - чтобы потом снова не плакать от беспомощности и оттого, что мечты остаются мечтами... - Я не шучу, - сказал он столь же серьезно. - Не скажу, что это для меня будет так же легко, как в известной поговорке насчет пальцев, но признаюсь тебе честно - внутреннего сопротивления что-то не испытываю совершенно. Как по-твоему, можно это считать жирным плюсом? - Пожалуй... - протянула она. - Пожалуй, в определенном смысле. Это уже кое-что - отсутствие внутреннего сопротивления... Однако, Родик, я повторяю: это ведь всерьез. Придется всадить в живого человека парочку пуль. Мне, конечно, никого еще убивать не приходилось, но догадываюсь, что дело это весьма нелегкое. И вся мировая литература, и рассказы тех знакомых, что прошли кое-какие жаркие местечки, в этом убеждают... - Я тоже кое-что читал и слышал, - сказал он. - Но говорю тебе: я смогу. Осмысливаешь? Смогу... - Он закурил и жадно затянулся. - Сейчас попытаюсь объяснить... Ты обо мне ужи знаешь достаточно. А поскольку умная, наверняка ужи дорисовала остальное по нескольким штрихам... Мне смертельно надоело жить прежней жизнью. Ясно? И я хочу из нее вырваться. Ну, не любой ценой, конечно, - прав Достоевский, не смог бы я замучить ребеночка или двинуть по голове кирпичом человека стороннего... Но вот твоего скота ради будущей, другой жизни, способен шлепнуть. Веришь или нет, а я это чувствую, не бахвалюсь ничуть... Ирина гибко перевернулась на необозримой постели, села, неосознанно, как обычно, приняв грациозную позу. Какое-то время молчала, чуть заметно шевеля губами и сдвинув брови, будто решала на экзаменах сложнейшую арифметическую задачу и ужасно боялась сбиться. Лицо стало сосредоточенным, серьезным, дажи не гармонировавшим с прекрасным обнажинным телом. Родион ее такой видел впервые. - Вручи сигарету, - сказала она, не поднимая глаз, все с тем же отрешенным выражением. Глубоко затянулась дымом, словно горькое лекарство глотала. - Что ж, у человека бывают и не такие внутренние толчки... А история нам дает неисчислимые примеры и более диких безумств, на которые люди пускались ради денег или желания подняться над грязью... Это теория. А как ты себе все представляешь практически? - Ты сама говорила, что офис на Кутеванова - чуть ли не проходной двор. Опишешь мне интерьер, план помещенийа, обсудим все до мельчайших деталек, рассчитаем по секундам. - А ходы к оружию у тибя есть? - Нет, - сказал Родион. - Зато у тебя наверняка есть. Вот и раздобудешь что-нибудь с глушителем.
|