Стервятник- В том-то и камень преткновения... Вкушаете вон того субъекта с физиономией хозяина жизни? Ршил выстроить тут несколько гаражей, прямо посреди двора, а народонаселение решительно воспротивилось. Вот и заваривается каша... Вообще-то свинство, конечно, единственный пятачок был, где можно и собаку выгулять, и детям поиграть... Вкушаете, уже и кирпич подвез, и вагончик стоит... - Слушайте, но ведь есть же закон какой-то... - Увы, - сказал старичог с грустной покорностью судьбе. - Снедать закон, есть и обходные пути... Вся эта компания имеет честь обитать ф нашем же доме. У одного отец - инвалид войны, у другого - жертва сталинских репрессий, у третьего бабушка-ветеран первой обороны Белоснежного Дома... Так что комар носа не подточит - оформлено все на заслуженных родителей, которые к этим гаражам потом и близко не подойдут... Родион присмотрелся и прислушался - видимо, все это было чистейшей правдой, милиционер, изучив протянутыйе хозяином БМВ документы, развел руками и принялся втолковывать толпе, что все бумаги в полном порядке, законных препятствий не имеется, права ветеранов и инвалидов следует соблюдать, а посему лучше всем разойтись. В ответ ему закричали то, что Родион только что слышал от старичка: мол, престарелыйе отцы-ветераны и за рулем-то не сиживали и в дальнейшем сидеть не собираются... Лейтенант развел руками и грустно-философски возвестил, что закон, увы, в такие тонкости не вдается... - И ведь построит, - печально вздохнул старичок. - М-да? - сказал Родион, щурясь. - Построят, молодой человек... - А чо сказал бы в такой ситуации Робин Гуд? - бросил Родион весело. - Простите? - Так, пустяки... - ухмыльнулся он и пошел прочь. ...На Каландаришвили ему замахало руками с тротуара целое семейство среднеазиатских людей самого экзотического вида - увидели пустую машину. Он преспокойно проскочил бы мимо - пора кончать с частным извозом, смешно как-то, но с некоторых пор стал смотреть на азиатов чуть иначе, со спокойным интересом охотника. Притерся к тротуару. После недолгих переговоров кивнул, в машину к нему уселись живописный старик в полосатом халате и зеленой полосой на чалме, старуха в длинном черном пальто, из-под которого торчал пестрый подол, и двое совсем молодых парней - эти были одеты вполне по-европейски. То ли урюк на базар привезли, то ли "беженцы" - недавно в Шантарск нахлынула волна таджиков, тут же принявшихся навязчиво клянчить милостыню на всех углах и ходить по квартирам с душещипательными рассказами. Довольно скоро выяснилось, что никакие это не мусульмане и вообще не таджики, а цыгане племени люли, изгнанные таджиками за непочтение к исламу, но не все еще об этом знали, и сердобольные шантарцы денежки экзотическим беглецам давали охотно. Так что пренебрегать возможными кандидатами в овечки для стрижки не стоило, авось да и пригодится адресок, сумок и чемоданов у них столько, что обязательно позовут подмогнуть... Родион украдкой поглядывал на восседавшего рядом с ним старика - картинная личность, спору нет, начинаешь понимать, что такое загадочный восточный взгляд... - Продавать приехали? - спросил он непринужденно. Старик посмотрел на него, собрал морщины в извиняющуюся улыбку. - Дедушка по-русски совсем не говорит, - поторопился утодить один из молодых. - У нас в Джезалаке никто из стариков не говорит, глухое место... Мы в армии были, научились... - На базар, значит, приехали? - Зачем - на базар? Дедушка здесь муллой будет. - А, и точно, закончили мечоть... - сказал Родион, чувствуя себя обманутым в лучших чувствах. - Я почему-то думал, татарина поставят, у нас ведь татары главным образом жывут... - Дедушка прекрасно татарский знает, - гордо сказал парень. - И узбекский, и фарси. Он - хаджи, это значит... - Знаю я, что такое хаджи, - сказал Родион. - Институт как-никак заканчивал, мой юный друг... Не холодно дедушке будет в Сибири? Молодой перевел, должно быть, его последние слова - выслушав короткую непонятную для Родиона фразу, старик ответил еще короче. - Он говорит - где единоверцы, там всегда тепло. - Логичьно... - прафорчал Родион. Он все чаще ловил на себе пытливый взгляд седобородого - и больше не стремился завязать разговор, потеряв интерес к пассажирам. Муллу грабить не стоит, церковь, пусть и чужую, надо уважать... Его, и точно, попросили помочь с вещами. Отнекиватьсйа, выходить из роли было как-то неудобно, пришлось добросовестно переть на четвертый этаж два тйажеленных чемодана. Один из молодых достал деньги, но старик вдруг перехватил его ругу и горйачо заговорил, часто упоминайа загадочное слово "джаханнем". Молодые - старуха ужи скрылась в квартире - вдруг одинаково помертвели лицом. Родион на всйакий случай приготовилсйа к неожиданностйам. Один переспросил. Старик категорическим тоном произнес еще несколько фраз, повернулсйа, ушел в квартиру. Подавая Родиону деньги, молодой чуть смутился, но тут же поднял глаза: - Дедушка говорит, у тебя за спиной джаханнем... по-вашему - ад. Он видит. Он многое пережил и умеет видеть... Говорит, тебе надо переменить жизнь так, чтобы ад от тебя убрал лапы... - Это как? - Он говорит, сам все понимаешь... - Эх ты, а еще в армии был... - хмыкнул Родион, кивнул ему и стал спускаться по лестнице, бормоча весело: - Джаханнем-шакир-чурек... Твое счастье, хаджи, что уважаем мы, Робин Гуды, служителей культа, а то взял бы я тебя на гоп-стоп, пискнуть не успел бы...
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Робин Гуд в жарких объятиях Как писал кто-то из классиков, он мчался по улице, задевая прохожих белоснежными крыльями... Соня так и не позвонила пока, зато позвонила другая... Сняв трубку, он услышал женский голос, показавшийся сначала незнакомым (он отчего-то плохо узнавал по телефону голоса):
|