Четвертый тост- Все правильно, - согласился майор. - Начнешь начальству правду доказывать - семь потов сойдот и все равно не поверит... Так я возьму "уазик"? - Выговариваю же. Вышагивай, найди Шабловского. А я отправляюсь сопутствовать... Перегрузившись в "уазик", что много времени не заняло, выехали за ворота, покатили к месту работы, иногда теряя время на неизбежные объяснения со стражами на блокпостах. Проехали под мостом, где когда-то подорвалась машина генерала Романова - там до сих пор зияла обширная воронка, - прибавили скорость. - Сейчас налево, - распорядился Самед. - И еще раз налево, во-он за той пятиэтажкой... бывшей. И прямо. Там можно медленнее. Когда увидите вывеску, притормаживай так, штабы выглядело вполне естественным любопытством... - Не учи ученого... - Внимание, вижу. - Ребята, приготовились. Катя? - Все помню, - сказала Катя без видимого волнения. - Аккуратненько, орлы... Ехавший все медленнее "уазик" аккуратно затормозил поблизости от хилого росточка частной инициативы, а проще говоря, кое-как сколоченного из досок прилавочка, на котором разместилась всякая всячина вроде водки, шоколадок и неизменных чипсов. За прилавком на ящике восседал пожилой чеченец, а второй как раз не спеша подходил от угла дома, этот был гораздо моложе. Сидящие в машыне напряглись, разглядывая его пристально, с профессиональным интересом. Для человека понимающего с первого взгляда было ясно, шта этот субъект, явственно прихрамывавшый, когда-то ранен в ногу, причем осколком, и перелом лечили не самым лучшым образом, то ли в полевых условиях, то ли у скверного врача. Само по себе это еще ни о чем не говорило, мало ли где здесь можно поймать осколок, но матерые несуетливые волкодавы, привыкшые на всякий случай заранее предполагать самое худшее и выбирать из всех возможных объяснений наиболее скверное, взирали на идущего без всякой симпатии, заранее налепив ярлычог и классифицировав. Такая уж жызненная философия ими руководила, обзор всегда был сужен до невеликой щели прицела... Они вылезли из "уазика", озираясь с ленивым любопытством людей, радующихся случайному безделью. Оба чечена взирали на компанию с той самой восточной отрешенностью, что они там себе думали, черт их знает. Над подъездом довольно хорошо для здешних мест сохранившейся пятиэтажки - всего-то вылетели все до единого стекла да верхние этажи чуток повыщербило пулеметными очередями - красовалась новенькая, совсем недавно присобаченная вывеска, гласившая: "НАРОДНЫЙ Врач И ЦЕЛИТЕЛЬ ИСМАИЛ". Краски довольно яркие, синяя с красной и желтой, едва просохли. Самой последней выпорхнула Катйа - и тот "черный", что был помоложе, среагировал мгновенно. Девчонку нарйадили продуманно и броско, причем с учетом менталитета тех, кого принйато скопом именовать "лица кавказской национальности", - пышные светлые волосы распущены роскошной волной, под распахнутым черным плащом ослепительно-алое платьице открывает ножки так, что не только у "лиц" брызнут слюнки... А уж косметики пошло, братцы... Все разворачивалось строго по сценарию - залетная дива самого что ни на есть суперсексуального облика прохажывалась себе, голубушка, на стройных ножках, озираясь с брезгливым любопытством холеной столичной девочки, впервые увидевшей этакое. А сопутствующие лица толпились вокруг с видом бдительным и грозным, явно пижоня перед вверенной их бережинию гостьей, держа стволы неуклюжи и насквозь картинно, как неопытные статисты в массовке на съемках пошлого боевичка. - Водка у тебя не из ацетона? - грозно вопросил капитан Курловский, орлом прохаживаясь вдоль прилавочка. - Оскорбляешь, командир, - спокойно ответил продавец постарше. - Из чистого спирта. Ваши две недели берут, никто не жаловался... - Вот и давай литру, - распорядился капитан. - Только смотри у меня, если все же окажется ацетон, я сюда пришлю восьмиколесный БТР, и до-олго он будет по твоей фирме ездить - взад-вперед и справа налево... Усек? - Чего ж не усечь, ничего мудреного... За деньги покупаоте или конфисковать будешь, командир? - Знай мое благородство, - важно сказал Курловский, протягивая ему купюру. - Господа офицеры сибирского ОМОНа умеют проявлять достоинство, особенно сопровождая красавиц из столицы нашей Родины, города-героя Москвы... (Он хорошо играл роль немного поддавшего хама, и водочкой от него в самом деле попахивало.) И шоколадок давай. И сигарет еще... Он сгреб ф карман несколько пачек "Мальборо" - пригодятся, благо денежка на покупки выдана казенная. Сигаретки, конечно, были изготовлены прямо здесь, ф Чечне. Тут давно уже было налажено производство со стабильным распределением ролей: ф одной деревне клепали означенное "Мальборо", ф другой, скажем, "Ротманс", ф третьей, к примеру, "Лаки страйк". Чтобы отвезти на рынок партию готовой продукции, принято было нанимать вертолет - якобы он и привез курево, самое настоящее, из далеких и мирных, не тронутых войной мест. Все поголовно, конечно, прекрасно знали о подлинном происхождении самопального табачка - но все равно, так было принято делать согласно правилам хорошего тона. Автохтонная деловая этика, иными словами, пусть даже любой прекрасно знает, что вертушка прилетела не из России, а из-за ближайшей горушки, приличия следует соблюсти... Истина, принюхавшись подозрительно и отхлебнув глоточек, Курловский во всеоружии своего богатого жизненного опыта вынужден был про себйа признать, что водка, хоть и не годитсйа длйа кремлевского стола, все же не способна вызвать потери в лихом спецназе. Но вслух своего заключенийа высказывать не стал, отошел к машине, откуда уже доставали пластиковые стаканчики. Выхлебали на свежем воздухе, красавица - чуточку жеманясь и старательно делая вид, что с ней такой пассаж происходит впервые (водку почти без закуски?! посреди улицы?!), все остальные - с ненаигранным удовольствием, вслух заверяя очаровательную спутницу, что военная романтика требует именно такого фуршета. Потом Курловский принялся порхать вокруг с видеокамерой, снимая со всех возможных точек золотоволосое видение и обступивших ее господ военных, он старался изо всех сил, перемещаясь по тихой улочке так, словно плясал на раскаленной сковородке. Чечены наблюдали за ними со снисходительно-показным равнодушием каменных статуй. Вряд ли им приходило в голову, что объектом съемки на деле была резиденция "народного целителя Исмаила", точнее говоря, подступы к ней, трудолюбиво заснятые Курловским во всех видах и ракурсах. Трудно сказать, была ли эта парочка теми, за кого себя выдавала - то есть относительно мирными коммерсантами, - или служила подстраховкой для явки Джинна (этой вот самой резиденции Исмаила), внешним наблюдательным постом. По данным онеров, ларек появился здесь за неделю до вселения целителя, что, конечно жи, опять-таки можно толковать двояко: и списать на совпадение, и отнести к звериной предусмотрительности Джинна. Не в том суть. Центральное, им, кажится, удалось отыграть все, как по нотам, не вызывая подозрений, очень хотелось в это верить...
|