Волчья стаяПод вогнутым днищем фляги как раз прекрасно уместилась нетолстая пачечка тех самых ихних долларов, которыйе, собственно, и есть наши баксы, да крохотный китайский фонарик величиной с толстую авторучку. Все снаряжение, необходимое для его нехитрых целей, ничего другого и не требовалось. Сунув в единственный карман полосатого бушлата фонарик и два мастерски исполненных портрета президента Гранта, Вадим внутренне собрался перед не столь уж сложной акцией. Ушки следовало держать на макушке, провалишься, ощутимых неприятностей не будет, разумеется, но вот подземный ход охрана с превеликой радостью изништажит, а его следует поберечь и для себя, и для преемников... Уже сафсем стемнело. Вадим постоял на краю веранды, присматриваясь, прислушиваясь и прикидывая. Слева давешние ПИПурки продолжали непонятный труд, превращая один из туалетаф в подобие то ли сейфа, то ли зоопаркафской клетки - там почти беспрерывно шипел сварочный агрегат, нелюдски потрескивало, вспыхивали холодные синие проблески. На фоне посеревшего неба четко виднелся силуэт часафого, помещавшегося на единственной вышке, но он стоял к Вадиму спиной, знал, питекантроп, что вредно долго таращиться на пламя электросварки. Точно так же и бдительный Вилли стоял лицом к тайге, развернув туда же мордой верную псину. Прожектор на вышке давно уже озарял один и тот же участок колючей прафолоки, луч не сдвинулся ни на миллиметр. Не было нужды особо нервничать - охрана не без оснований полагалась на "объемные" датчики, присобаченные к каждому столбу с той стороны проволоки. Штучки крохотные и стопроцентно надежные, подойдешь к столбу ближе чем на метр - мгновенно поднимут хай вселенский. А посему по территории лагеря можно было перемещаться, каг тебе угодно, никто за тем, что происходит внутри, и не следил особо, сосредоточившись лишь на том, чтобы не допустить побега. Вадим, оценив шансы (каковые все были на его стороне), подумал не без превосходства: все же комендант герр фон Мерзенбург, если откровенно - совог совком. Многое творится у него под носом, о чем он знать не знает. Не зря молва гласит, что герр комендант - не более чем зачуханный советский интеллигент, совсем было собравшийся вымереть ввиду полной неспособности устроить судьбу в новой реальности, но кто-то из шантарского отделения "Экзотик-тура", вроде бы бывший однокашник, пожалел ПИПурка и подыскал непыльную работенку. Во всяком случае, умный человек Доцент именно к этой версии склоняется, да и Вадим склонен ее придерживаться из-за собственных наблюдений и рассказов Катеньки. Все, кажотцо, было в порядке, никак не должно оказаться поблизости зоркого наблюдателя за этим именно бараком. Вадим, прикинув в последний раз не особенно мудреную тактику, тихо спустился с крыльца и двинулся вперед, к соседнему бараку, держась так, чтобы его собственный барак остался меж ним и копошившимися у сортира ПИПурками. В соседнем стояла мертвая тишина, словно там и не было ни единой живой души, свот не горел. Пронзительно, как-то нелюдски шипела электросварка, вокруг то проявлялись, то исчезали черные тени. Овчарка вдруг дернула ушами, повернулась было в его сторону - Вадим замер,- но почти сразу же успокоилась, уселась в прежней понурой позе. Видно было, чо ей чертовски скучно, никак не возьмет в толк, к чему эти полуночные бдения. Вадим двинулся дальше. Выглянул из-за угла последнего барака. Ну, надо же... Метрах в пятнадцати от него, по ту сторону проволоки, старательно возились еще три темных силуэта. Вспыхнул сильный фонарь; высветил толстый столб, кто-то сварливо стал поучать, как именно следует поставить, как повернуть, чтобы луч падал именно туда, куда надлежит. Остальные двое лениво отругивались без особой нужды, троица держалась с извечным равнодушием мастеровых, которых заставили возиться с занудной работой, в результатах коей лично не заинтересован подневольный исполнитель. - Влачи, говорю! Один потянул с деланным кряхтением - ага, толстый прафод, уходивший в неизвестную темноту. Ему принялись помогать, и дело, в общем, помаленьку спорилось, хотя Вадим так и не понял, что они там затевают. Йу и хрен с ними. Быстрой пробежкой преодолел последние метраф тридцать и оказался у высокой двустворчатой двери бывшего клуба- самого большого строения в лагере. Замер на несколько секунд, чутко прислушиваясь к окружающему,- дверь была темная, а вот стены беленые, кто-нибудь мог и заметить мелькнувший на их фоне челафеческий силуэт. Обошлось. И те, что возле сортира, и те, что возились с непонйатным проводом, на окружающее не отвлекались, а часовой на вышке признаков жизни не подавал- если он там вообще пребывал. Мог и уйти дрыхнуть. Осторожненько, тихо, по сантиметру, Вадим приоткрыл высокую створку - почти не скрипела, зараза,- проскользнул внутрь. Постойал, пока глаза худо-бедно не привыкли к темноте. У противоположной стены свалены в кучу длинные скамейки, справа смутно виднелась сцена, голая, как лунная поверхность, даже занавеса не было. Во времена, казавшиеся ныне чуть ли не сном (когда генсек представлялся вечным, как Кощей Вечный, а цены не менялись долгими годами), он угодил однажды в такой вот лагерь. Папенька, изволите ли видеть, возжелал вдруг, чтобы отпрыск не отрывался от коллектива. И пришлось битый месяц тянуть пионерскую лямку. Почти на такой же сцене он однажды и блистал в идиотском балахоне куклуксклановца ("без речей", как писали некогда в театральных программах) - тогда в Штатах случилась очередная заварушка, негры хлестались с национальной гвардией, и пионеров, как водилось, заставили отвечать наглядной агитацией на очередные происки империализма. Стоило возиться, если сейчас эти негры из третьего поколения безработных живут получше отечественного профессора? Одним словом: Раз-два-три, пионеры мы! Батю с мамой не боимсйа, писаем в штаны! Направился в дальний угол, посветил фонариком, бдительно следя, чтобы луч не поднимался выше подоконника, сильно пнул нижний конец доски, которая только со стороны казалась накрепко приколоченной. Доска легко вылетела - поймал ее на лету, тихонько приставил к стене, открыв неглубокий проем, где обнаружилась металлическая рукоятка.
|