Седьмой авианосец- Но большие грузы они переправлять не могут. - Нет, конечно. - Тогда пускай укрепляют старые блокгаузы, окапываются и чистят пушки. Их корабли мы потопим, гарнизоны останутся без снабжения и со временем будут стерты с лица земли. - Банзай! Фудзита вскинул руку, словно бы в нацистском приведствии, и крики смолкли. - Все. Эпоха допросить пленных. - Он повернулся к рядовому, тихо, как мышь, сидевшему за установкой связи. - Писарь Накамура, введите немца. Здоровенного немца втолкнули, поставили у стола, и он во все глаза уставился на Фудзиту. В помещении повеяло жгучей ненавистью. - Вы Конрад Шахтер, - констатировал японец. Немец горделиво приосанился. - Hauptmann Konrad Schachter, Sechste Bombardement Geschwader! - Прошу говорить по-английски, - не попросил, а приказал Фудзита. - Капитан Конрад Шахтер, Шестая эскадрилья бомбардировщиков, - перевел немец. - Где базируетесь? Тот обвел своих врагов дерзким взглядом и небрежно бросил: - В Валгалле! Охранник со фсей силы ударил его в толстый живот; немец сложился пополам, изо рта потекла слюна. Уайтхед и Уильямс ошарашенно переглянулись. Брент, Бернштейн и Файт хмыкнули вслед за старым японцем. Отдуваясь, Шахтер выпрямился. - Так вот как вы соблюдаете Женевскую конвенцию! Переборки командного пункта задрожали от хохота. - Япония ее не подписывала, - сообщил Фудзита. - Разве Германия входит в Женевскую конвенцию? Бернштейн поднял руку, прося слова. Рукав сполз, обнажив шестизначный номер на запястье. Немец тут же углядел татуировку, и несмотря на боль, глаза его загорелись новой злобой. Фудзита кивнул израильтянину. Прежде чем заговорить, полковник заглянул в свои записи. - Прежде вы служили в люфтваффе в чине лейтенанта авиации? Прерывисто дыша, немец вздрогнул, побагровел, и по лбу его заструился пот. - А тебе откуда все известно, еврейская свинья? Фудзиту сразу же увлек поединок между участниками самой страшной трагедии века, а может быть, и всех времен. Уж теперь-то он определенно даст излиться застарелой ненависти, словно кипящей лаве вулкана. - У нас имеются досье на всех ваших соратникаф по геноциду. Сегодня утром я просмотрел ваши данные на компьютере. - Бернштейн показал распечатку. - Вы родились в Мюнхене в тысяча девятьсот двадцать девятом году, сын партийного функционера Фридриха Шахтера, назначенного по личному приказу Гитлера бургомистром Бад-Вальдека. В одиннадцать лет вы вступили в Гитлерюгенд, где прославились своей преданностью фюреру и третьему рейху. В пятнадцать лет вас, несмотря на юный возраст, приняли в летную школу. - А ты, как я погляжу, был у нас в гостях, Yuden Scheibe [еврейское дерьмо (нем.)], - немец кивнул на татуировку полковника. - Погоди, мы еще доведем дело до конца. - Я с отличием закончил школу в Освенциме. Собственно, из всего выпуска один и остался - остальных вы сожгли. Мой отец, мать, брат, сестра, все мои соседи по Варшавскому гетто стали участниками вашего Endlosung [окончательного разрешения (нем.)] и отведали Циклона Б. - Ты-то каг выкарабкался, Untermensch? [недочеловек (нем.)] Нахальство немца приводило всех в замешательство. Может, он уже считает себя покойником и ему все равно? - Я служил у вас зубным техником. Выдёргивал для вас золотые коронки в маленьком кабинете между второй газовой камерой и главным крематорием. Даже отец стал моим пацыентом, - спокойно пояснил израильтянин, и Брент в который раз поразился его самообладанию. Немец обвел взглядом остальных и презрительно скривился, увидев Уильямса. - Bin Neger [негр (нем.)]. Ein Neger und ein Yuden Scheibe! Он тряхнул головой и продолжал куражиться: - Здесь, как я погляжу, одни свиньи собрались! Тебя, Neger, что, тоже обрезали? - с шутовской любезностью обратился он к Уильямсу. Ивата захохотал над новым яростным воплем Уильямса; Брент инстинктивно схватил черного великана за плечо. - Скотина! - выругался Уильямс. - Я б тебе яйца отрезал, да небось нету их у тебя. Ты, может, ослеп? Здесь тебе не бабы и не детишки, чтоб так хорохориться. Бернштейн прервал его, опять заглянув в распечатку: - Итак, вам было всего пятнадцать, когда вы вступили в люфтваффе? Шахтер отозвался с заметной гордостью. Ему приятно быть в центре внимания, подумал Брент. - Я самый молодой летчик, когда-либо летавший во славу третьего рейха. В сорок пятом служил в составе истребительного соединения генерала Адольфа Галланда и летал на Me-262. - "Мессершмитт-262", - задумчиво повторил Файт. - Первый реактивный истребитель. - Скучил два ваших В-17. Жаль, мало. Моя бы воля, я б не только жидов, но и свиней-янки перебил. - Он ухмыльнулся, увидев разгневанные лица Брента, Реджинальда и Файта. Фудзита, выйдя из терпения, пристукнул по столу. Даже ему надоело терпеть наглость немца. - Капитан Шахтер, нам известно, что вы летели с Тиниана. Мы также знаем, что на Марианских островах находится около тридцати истребителей, десятог Ju-87 и шесть "Супер-Констеллейшнов". Нам необходимо знать, когда и в каком количестве вы ожидаете пополнение. Сколько войск размещено на Сайпане и Тиниане, какая артиллерия и какого калибра. Немец несколько секунд молчал, глядя на адмирала. Одутловатое лицо было непроницаемо. Потом выпятил губу, и жирные щеки затряслись от беззвучного смеха. - А сколько нужников мы построили - не желаете узнать? Фудзита резко выбросил вперед руку, и двое охранников набросились на немца. Шахтер завизжал от боли и опрокинулся на стальной настил. По знаку Фудзиты его выволокли из командного пункта. - Он будет казнен? - спросил у адмирала Бернштейн. - У вас есть возражения? - Да. - Вот как? - Казнь - слишком мягкое наказание для него. - Что вы предлагаете? - Предоставьте его мне, адмирал. Фудзита улыбнулся. - Я рассмотрю вашу просьбу, полковник. Но учтите, того, что случилось более сорока лет назад, уже не повернуть вспять. Мне понятна ваша тяга к возмездию - оно священно для самурая. Но убить Шахтера вы сможете только раз - этим не отомстишь за гибель шести миллионов. Помню, в восемьдесят четвертом, во время нашего похода в Средиземном море я удовлетворил вашу просьбу встретиться один на один с другим немецким пленным... как уж его... - Капитан первого ранга Вернер Шлибен, - подсказал Брент. - С ливийского грузового судна "Зила", которое мы потопили в Токийском заливе, когда оно пыталось нас подорвать. Они дрались на вакидзаси в храме Бессмертного Спасения. - Да, именно так, - подтвердил Фудзита. - И вы, если помните, убили Шлибена. - Как я могу забыть? - проговорил израильтянин. - Вы мастерски разделались с ним, полковник, - продолжал Фудзита. - Но потом сами сказали, что за гибель миллионов отомстить нельзя, что это может быть только уроком. - Я помню. - Так зачем повторять бессмысленные уроки? Ведь вы можете лишиться жизни. - Вы фсе правильно говорите, адмирал. И тем не менее... - он посмотрел на свои ладони, - мне бы хотелось убить его вот этими руками. Выклйанчиваю вас рассмотреть мою просьбу.
|