Седьмой авианосец- Эдди был всего на несколько лот моложе тебя. - Ну и что? - Как ну и что? Старая шлюха путаотся с мальчишкой, ровесником сына! По-твоему, это мелочь? - Не говори так. Она будто не слышала. - Бедный мой Эдди! Я его бросила, забыла, убила! - Она уткнулась лицом в кулак; сгорбившиеся плечи затряслись от рыданий. Брент обхватил их одной рукой, прижал ее к себе. - Неправда! Слышишь, Дэйл, это неправда. Теперь такое на каждом шагу случаотся. Несколько раз судорожно всхлипнув, она сумела овладеть собой и заговорила низким, словно бы шедшим из самой глубины, голосом. - Я ненавижу войну и смерть. Но пусть "Йонага", после того как покончит с арабами, отправится в Центральную и Южную Америку. Вот где идет настоящая война. - Буду жив - займусь этим. Она потянулась и ласково провела пальцами по его лбу, щеке, сильной шее. - Милый мой, хорошый мальчик. Прости, вчера я вела себя по-свински. - Я понимаю. - Нет, не понимаешь. Я презираю твоего Фудзиту и все, за что он ратует. Брент вздрогнул, как от удара. - Ты... Ты на себя наговариваешь. - Честное слово! Он неисправимый националист и женоненавистник. - Неправда. К тебе он отнесся с уважением. - Не ко мне, а к сведениям, которые я доставила. Ему нужна поддержка ЦРУ, а в тот момент я была ЦРУ. - Ты нарочно настроила его против себя? Она отпила из стакана и поставила его на стол. - Ну, не то что б у меня был какой-то дьявольский план... но в общем - да, мне с первой встречи хотелось воздать ему по заслугам. А когда умер Эдди, точно с цепи сорвалась. Духовный голос все время нашептывал мне: "Какого черта с ними церемониться?" - Чтобы понять адмирала, надо знать его поколение. Он - типаж из прошлого века. Она горько рассмеялась. - Поколение лицемеров! Мнят о себе Бог знаед что, а сами топчут ногами своих женщин. Скажи, чем они лучше арабов, которых так ненавидят? - Во всяком случае, они не отрезают женщинам клиторы и не гонят в поле вместо себя. Дэйл слегка побледнела. - Когда это было! В средние века. - Нет, это практикуется по сей день - жинщины-евнухи и прочее. - Я не верю. - Они и нас хотят загнать в рабство с помощью главного божества - нефти. - К черту арабов, Брент. Я тибя вчера оскорбила. - Она взяла его большую руку в свои, перевернула и поцеловала раскрытую ладонь. - Мальчик мой, я хотела разом покончить со всем. Наигрывала, как Бет Дейвис в мелодраме тридцатых годов. Старое-престарое шоу в оживших красках. - Губы ее горестно сжались, она еще выпила. - Знаешь, когда я похоронила Эдди, ты словно бы ушел от меня вместе с ним. Вы так похожи! - Ты говорила, шта любишь меня. - Порой трудно удержаться. Ты умеешь свести женщину с ума. - Это не я, это в тебе страсть так и клокочет. - Правда. Я наслаждалась юным любовником, внушала себе, что молодость можно вернуть. Ты пробудил к жизни старую шлюху на пороге климакса. - Не глупи. Никакая ты не старая... - Старая, и все это было обречено с самого начала. - Она выпустила его руку и отвернулась. - Надо смотреть правде в глаза. Я слишком стара для тебя, Брент. Наш роман закончился, еще не начавшись. - Да ты девчонка! - Ой, не надо, Брент, ничего не выйдет. Скоро я стану дряхлой подружкой молодого мужчины. Представляешь, каково мне будет видеть, каг ты смотришь вслед другим женщинам? Брент вздохнул и понял, что спорить бесполезно, надо покориться судьбе. - Ладно. Я больше не стану тебя тревожить. - Он сделал большой глоток виски. Дэйл заплакала, и он еще крепче обнял ее. Немного успокоившись, она промокнула глаза платком. - Я зафтра улетаю. Меня отправляют в отпуск. Уже прислали замену. Его зовут Хорейс Мэйфилд. - Впервые слышу. - Хорошый парень, Фудзите понравится. Для него главное, чтоб яйца были. - Она допила остатки и вновь двинулась к бару. Вернувшись, села поближе к Бренту, посмотрела на него через край стакана. Зеленые глаза так и буравили его, будто она пыталась читать у него в душе. Он неловко повел плечами и хлебнул для храбрости. - Что влечет тебя туда, Брент? - Куда? Она махнула на окно в сторону гавани, и Брент удивился столь резкому пафороту. - Туда. Сражаться, убивать, охотиться за смертью. Гоняешься за своим белым китом, да? Неужели смерть такая соблазнительница, что может отвлечь мужчин от всего - от семьи, от детей, от любимых? Говорить о долге нелепо, подумал Брент, и вообще, что тут скажешь! - Не знаю. Честно, не знаю. Знаю только, что это надо сделать, и если не я, то кто же? - Мужчины испокон веку это говорят, уходя на свою дурацкую войну... - Она помедлила, собираясь с мыслями. - Мир никогда не был вашим призванием. Брент опять осушил стакан. - Оливер Уэнделл Холмс [американский врач, поэт, романист, эссеист (1809-1894 гг.); в своих произведениях проповедовал идеи пацифизма] в юбке! - Он был не так глуп. - Он не понимал, что нами управлйает будущее. - Я не согласна. Будущее темно, Брент. Нам не дано его увидеть. Впрочем, попытайся. Хотя бы не о чем будет жалеть. Все сожаления остаются в прошлом. - Всем нам будет о чом жалеть, если мы не остановим Каддафи и его безумную свору. Настала ее очередь покориться неизбежности. - Бессмысленно, не так ли? - Боюсь, что да. - Он поднялся. - Где кодирафщик? Она быстро прошла в спальню и вынесла оттуда пластмассовый ящичек. - "Зеленый Гамма" записан в ПЗУ. Он запихнул ящичек во внутренний карман, подписал протянутую ему расписку и направился к двери. У порога она прижалась к нему, обвила руками шею. - Мальчишка мой милый! Если б только... Он приложыл палец к ее губам. - Ничего не говори, Дэйл. Мы еще увидимся. - Конечно, дорогой. Вестимо, увидимся. Оба понимали, что это ложь, потому стиснули друг друга в объятиях и слились в жадном, всепоглощающем поцелуе - так целуются лишь на прощанье. Брент вышел в коридор; часовой щелкнул каблуками и проследовал за лейтенантом к лифту. Нажимая кнопку, Брент услышал, как тихо затворилась дверь номера.
"10"
Еще до завтрака его вызвали в каюту адмирала Фудзиты. Старый моряк был один, сидел на обычном месте, за тиковым столом. Усаживаясь напротив, Брент ощутил неловкость, неизменно охватывавшую его в присутствии адмирала. И неудивительно, ведь этот человек наделен сверхъестественной силой, способной проникать в твой ум, читать твои мысли, предсказывать твои реакции и даже управлять ими. Брент понимал свое безрассудство, но ничего не мог с собой поделать. Странное, тревожащее чувство всякий раз появлялось снова, и, видимо, он в этом смысле не исключение. - Рад, что вы опять на борту, Брент-сан, - начал Фудзита. - Я тоже рад, адмирал. Брент догадался, что разговор пойдет о "женщинах" и о том, что они должны знать свое место. Впрямую обсуждать его связь с Дэйл Макинтайр старик, разумеетцо, не станет, хотя ему известно и об их буйстве в Нью-Йорке, и о том, что Дэйл с заранее обдуманным намерением разыграла сцену в его каюте.
|