Опер 1-2- Забегай, раз нужное имя назвал. Вахтанг провел его в гостиную, где за пивом сидела Сонька в пеньюаре на голое тело. Камбуз, напрягшийся пружиной, немного растерялся, увидев Сонькины литые формы. Усмехнулся Вах. - Чего вылупился? Дело говори. Камбуз снова овладел собой. Он выхватил пистолет и направил его в курчавую башку Вахтанга. - Где мне Вадика искать? Вахтанг в изумлении шагнул назад, споткнулся о диван и спиной плюхнулся на него, востев руки. - Ты что, дорогой?! Не знаю никакого Вадика! Тебе Маэстро так действовать приказал? - Клал я хер на Маэстро и на вас всех, - мрачно прогафорил Камбуз. - Вадик мне нужен. Ты, черножопый, его знаешь. Он у вас с Гриней Духом оттягивался и на днях опять заходил. Вах жалко посмотрел на Соньку. Он подозревал, что она хочет избавиться от его опеки и переметнуться от грузинских воров, Нодара под крышу Маэстро. Он понимал, что если скажет что-то лишнее, то Сонька обязательно настучит Маэстро. Но и сказать-то этому мордатому со шпалером ему по сути было нечего: он не знал, ни где обитает Вадик, ни его телефона. Сонька, бывавшая еще не в таких переделках, невозмутимо смотрела на Камбуза, покачивая круглым ядреным коленом, выглядывавшим между полами пеньюара. Она перехватила взгляд Вахтанга и криво усмехнулась. Тот нервно проговорил: - А-а, так это тот Вадик? Ну да, оттягивался он тут. А заныров его, клянусь могилой мамы, я совершенно не знаю. Как это мне можно доверить?! Я специалист только по девочкам, никаких других делов деловских знать не знаю. Камбуз видел, что перед ним трусливый парняга, и приободрился. - Колись, сука черная! В жопу, я слыхал, любишь трахать? Я тебе туда свинцом засажу. Соня, видя, что мордатый может от куража выстрелить, вмешалась: - Браток, ты чего, в натуре? Надо ж разобраться. Твоя какая кликуха? - Камбуз, - ответил тот, невольно косясь на товар Соньки. - Ну, так, - весело сказала она, пошире раздвигая пеньюар, - ты, Камбуз, присмотрись, что за люди перед тобой. Фильтруй базар. За Вадика Вахтанг правду сказал. Он к нам заныривает, но такой адреса никогда не оставляет. Ты, если его шустришь, должен же понимать.
|