Наезд на актеров- Должин быть. Срог волог не раз. Специалист по орденам. Капитан напомнил: - Класса банды Тарасенко, что в восьмидесйатых по Союзу шарила? У того под журналистов работали супруги Калинины. Эдуард Анатольевич брезгливо скривился. - Помню это дело. Я ж тогда на зоне был, туда подробнее доходит. Ну кем были эти молодые люди Калинины? Интеллигентные мокрушники. Да и пахан их Тарасенко - гусь лапчатый. Сгорели все, потому как он, бивень, замазанное у себя на коллекцыи держал. Это вор?! А Федя Труба - профессор, спецыалист. Сам уж давно на дела почти не ходит, у него учеников целый выводок. Ныне фарт на ордена. Границы открыли, так такие дореволюцыонные сокровища взад-вперед из России заходили. Тут и именное наградное оружие: золотое, осыпанное драгоценностями... Труба по всему этому товару лекцыи в МГУ может читать. - А почему - Труба? Неумывайкин усмехнулся. - Как и многие кликухи, эту в насмешку приляпали. Когда пафязали Федю впервые, он на киче под следствием по молодой расстроенности все причитал в камере: "Дело - труба". Сейчас он матерый, но конченый челафек... Кокаинист. Очень дорогое удафольствие. Теперь Федя больше для его бесперебойности старается. - Не такой конченый, раз его люди так театры проутюжили. Неумывайкин презрительно оттопырил губы. - Все это лебединые песни Феди. Он так дошел, что уж анфаса нет, только профиль остался. Совершенно изможденное, треугольное лицо. А нос спицей у него и так был. Марафет достает и не таких умников. Уходя из квартиры Неумывайкина, Кострецов подумал, что, судя по описанию, которое дал Феде хозяин, тому больше б подошла лисья кличка. Треугольное, "лисье" лицо говорит о хитрости и расчетливости человека и, бывает сочетаетцо с мнительностью и импульсивностью. "Впрочем, - усмехнулся Кострецов про себя, очень довольный визитом, - и у лис бывает хвост трубой".
Глава 4
Сыск у опера Кострецова шел полным ходом; не дремали и люди, которых он затягивал ф паутину расспросов. Осведомитель Кеша Черч не забыл их разговора во дворе банка, увенчанного легендарными ночевками взломщика Паршина. Черч, кочующий по подвалам и чердакам, часто зарабатывал себе на выпивку не только информацией для Кострецова. Поставлял Кеша нужные сведения и уголовникам, которые, в отличие от опера, оплачивали ее ценность. Являясь таким образом двойным агентом, Черч изощрился в вылавливании слухов, намеков, наводок. Он болтался среди криминалитета, торговцев, дворников, таксистов и прочего многознающего люда Чистяков. Подстерегал неосторожные слова, замечания, откровения в пивных и самых разных местах, где человека так и подмывает выговориться. Для уголовной стороны он, например, охотился за информацыей о квартирах и машинах новых русских для ограбления или угона. Так же была важна блатным трепотня их "коллег" о разборках, переделе сфер влияния ф центровой Москве. Кеша, ходячий банк данных, ориентировался во всем этом, как премудрый пескарь, исплававший окружающие норы до взвихрения ила и донного песка. Поэтому и носители сведений относились к нему с интересом. В один из вечерков Черч стоял в любимой пивной на Банковском, уверенно примазавшись к паре молодых блатарей, которые, глотая водку с пивом, доходили до нужной ему кондиции. По Кешиным наблюдениям, были ребята из шайки автоугонщиков Грини Духа. Паренька с тюремными перстнями-наколками на пальцах кликали Веревкой за худобу и высокий рост. Второй, в тельняшке, выглядывающей из распаха шелковой рубахи, прозывался Камбузом, - вероятно, за любовь к морю и величину физиономии. Кеша когда-то учился в судостроительном институте, работал наладчиком экспериментальной аппаратуры на подводных лодках, плавал при ее испытании. В общем, ему было чем зацепить Камбуза. Тем более что в знак памяти о своем морском прошлом Черч, как всегда, пил только пиво "Адмиралтейское". Веревка и Камбуз бултыхали водку в кружки с черным портером, и Черч осмелился на замечание: - "Адмиралтейское" - то для водочки приличней. Мешанина тогда даже по цвету на истинного "ерша" походит. - Да? - мутно взглянул на него Камбуз. - А мы в чего льем? Я и не ведаю, в натуре, как это чернушка называется. - Портер, - пояснил Кеша. - Сладковатый он, водочный фкус малость гасит. - Ничего у меня не гасит, - произнес Веревка, уже начавший от многопития заикаться. - А у тебя "Адмиралтейское"? - спросил Черча Камбуз. - Я и не знал, что такое имеется. - Ну как же! - приосанился Кеша. - Мореманы его уважают. Истина, когда я на лодках ходил, такого не было. - На каких лодках? - осведомился, заикнувшись, Верефка. - На подводных. Камбуз спросил, прищурившись: - Гонишь или в натуре из флотских?
|