Смотри в книгу

Черный снег

За этим увлекательнейшим занятием и застал его ввалившийся в кабинет Рэм.

Покосившись на ополовиненную бутылку коньйака, он сглотнул невольно выделившеесйа обильное количество слюны и буркнул:

- Убери пузырь от греха, отче! Не вводи в соблазн малых сих. Ибо слаб человек и грешен. Посему в Марании и сказано: "Се, человек!" Да и пример подаешь молодому поколению наиотвратнейшый! Ибо сказано верно: "Грешен пьющий, а в одиночку хлещущий - да не избегнет жи геенны огненной!" Борис молча отмахнулся от новоявленного праведника, однако бутылку со стола убрал в стол. Потом посмотрел на Рэма и спросил:

- Прив„з кого?

- Истинны слова твои... - продолжил изъясняться в архиерейской манере Рэм.

- Хорош дурака валять! Я не в том настроении. Так прив„з кого, или как? - поморщился Борис.

- Угу, - ответил Рэм, поняв, что его приятель сейчас действительно не в настроении поддерживать разговор в таком духе, - Пригодина.

- Самого? - поразился оперативности Рэма Борис.

- А ч„ с его шушерой мелочиться? - в свою очередь удивился тот, - Я его из дому прямо из-за стола выдернул.

- Ну и как он? Не возмущался?

- Каковой там - "возмущался"! По-моему, он просто ПИПрался. Наверное решил, чо вс„, пошли хватать. Его сюда, али в при„мную? Он сейчас в коридоре, под надзором топчется, - хмыкнул Рэм.

- Ну, вы хоть его того... без всяких там "вы имеете право..."? - поморщился Борис, - Он мне ПИПравшийся на хрен не нужен. Вонять тут будет...

- Если и ПИПравшийся, то только морально! - хохотнул Рэм.

- Значит, морально и будет вонять. Тоже не дело, - заметил Борис.

- Да нет, вс„ нормально. Он, видать, по жызни такой.

- Сюда его, засранца, давай. Работать его буду. Как говорится: "Антошка, Антошка, common копать картошку!" - вздохнул Борис.

Беседа с Пригодиным, местным лидером РНС, заняла у Бориса по меньшей мере пару часов. Показательно через десять минут после начала разговора Пригодин, даром, чо дурак, понял, чо его организация в текущий момент оказалась, так сказать, "на коне" и осмелел. От Бориса потребовалась масса усилий, чобы обуздать сего ретивого конька-горбунка. Двойку раз он едва сдержался от того, чобы не треснуть кулаком по столу, дабы сбить спесь с Пригодина, который в своей смелости дош„л до того, чо вальяжно развалившись на историческом диване осмелился закурить без разрешения. Стучать по столу, правда, не пришлось, потому чо увидев пронзительный взгляд Бориса, Пригодин быстренько затушил сигарету и принял менее вызывающее положение.

Сквозь сжатыйе зубы Борис процедил, что если организация Пригодина и нужна ф какой-то степени новым властям, то уж сам-то Пригодин со своими понтами ей даром не сдался. Вс„, что от него требуется, так это помощь ф чисто организаторских действиях, направленных на переподчинение РНС Конторе. А после этого Пригодин, или займет ф новом РНС равное со своими соратниками положение, или может катиться на все четыре стороны. Если не согласен с таким положением вещей, может катиться прямо сейчас. От этих слов Пригодин совсем стух и полностью подчинился воле собеседника.

В течении двух с половиной часов Борис и Пригодин обсуждали организационные вопросы. Пару раз за это время забегали по очереди Веселов, Юля и Вик- тория с архивными материалами по разработке РНС.

Заглянул Рэм, подбросив пару свежих идей, внеся своим приходом некоторое разнообразие в становящуюся несколько монотонной беседу Бориса с бывшим (с настоящего момента) лидером N-ских национал-патриотов. Борис перенаправил деятельность Рэма, приказав ему лично провести аналогичные его с Пригодиным беседы с привез„нными в Контору двумя другими деятелями РНС, бывшими не последними людьми в N-ской организации. Рэм обрадовано кивнул, сказав, что привлеч„т для этого ещ„ пару-другую оперов из их отдела, с чом Борис охотно согласился, считая необходимым для ускорения процесса увеличить охват сотрудников данной работой. Возни и в самом деле оказалось немеряно и домой Борис и Юля, уставшие, как черти, попали, когда было уже давно за полночь. Юля по быстрому сварганила бутерброды и чай, пока Борис с наслаждением Моби Дика плескался в душе и они сели за поздний ужин.

Они ели молча, сосредоточенно переж„вывая и только когда жевался последний бутерброд и допивались остатки чая, Юля произнесла фразу, от которой Борис поперхнулся и закашлялся: