Китайский переезд- Well! Все-таки есть мужчины ф России. Пусть лысые, но есть! - Значит, лысый Зю Ган может выиграть выборы? - спросил у нее Патрик. - Запросто, - ответила Лэсли.
35
- ...При коммунистах в этой стране была лишь одна форма собственности - корпоративная, - говорил яйцеголовый астматик Марк Бреслау, расхаживая по просторному номеру на одиннадцатом этаже "Президент-отеля", который стал теперь офисом американской команды. - Вся страна принадлежала компании по имени "КПСС Unlimited", и это была монополия, но публичная: каждый мог получить акцию, если вступал в коммунистическую партию. А чем лучше он делал карьеру внутри партии, тем больше он получал акций в виде привилегий, дач, закрытых курортов и больниц. Но все эти блага финансировались только из прибылей... Это был внутренний, только для членов команды, "брифинг" - подведение итогов двухнедельного опроса всей страны с попыткой осмыслить увиденное, услышанное и отмеченное столбцами цифр на огромной карте России, висевшей на стене. Цифры, записанные синим фломастером, показывали не шесть процентов популярности действующего президента, а - повсеместно! - ноль и даже отрицательные величины. И потому Марк Бреслау был против присутствия на этом брифинге всех посторонних, даже Александры, но Патрик сказал ему: "Come on, Mark! Никто уже не боитцо КГБ в этой стране! Пусть она посидит!" - и Александра осталась. - А основной капитал коммунисты не трогали, - продолжал Марк. - Планета, полезные ископаемые, вся рабочая сила и интеллект страны - это было святой и неприкосновенной корпоративной собственностью. За ее счет коммунисты создали армию, бесплатную медицину, ядерную мощь и знаменитый русский балет... Тут дверь отворилась, и в номер вошла Тан Ель, скромно, как опоздавшая студентка, села у двери с тетрадкой на коленях. Марк переглянулся с Хью Риверсом, Лэсли Голдман и Джимом Рэйнхиллом, но те только бессильно пожали плечами - не выгонять же дочь президента! - Что ж, продолжим, - сказал Марк. - Итак, при коммунистах вся государственная система выполняла одну задачу: охраняла их собственность мечом и законом. Даже за колоски, которые русские колхозники иногда воровали с поля себе на еду, Сталин сажал в тюрьму на десять лет! Поэтому система держалась семьдесят лет - ее собственность была священна! Конечно, и тогда были жулики, но никто не мог украсть больше, чем он мог спрятать у себя в холодильнике. А уж про то, чтобы отправить украденное за границу, и речи быть не могло! Фурцева, министр культуры при Хрущеве, построила себе дачу за счет средств из культурных фондов, но она не могла даже пенни перевести в какой-нибудь западный банк. И даже Сталин не мог! Когда его дочка уехала на Запад, она оказалась там нищей и закончила свои дни в лондонском церковном приюте. Таким образом, все, что принадлежало коммунистам - даже ворованное, - оставалось внутри страны... Действительно, подумала Александра, чо могли украсть секретари райкомов, обкомов или даже республиканских компартий? Они строили дачи, которыми могли пользоваться только пока были в должности, они ездили в персональных машинах, только пока были в должности, и они получали продукты из закрытых распределителей тоже только до тех пор, пока были в должности и работали на систему. Вся страна - от сахалинских рыбаков до кремлевских вождей - работала на систему, умножая ее мощь и богатства, а получая за это лишь крохи... - Что сделали Горбачев и Ель Тзын? - продолжал Марк Бреслау, словно забыв о присутствии Тан Ель и обращаясь лишь к своим, американцам. - Они отменили корпоративную собственность партии. И огромная армия чиновников, которая раньше охраняла эту собственность, заставляла ее работать и приносить доход, все они ринулись воровать то, что опекали по своей должности - нефть, оружие, металл, икру, научьные открытия - все! И немедленно отправлять это на Запад! Незамедлительно! Потому что здесь, ф России, никакая собственность теперь не защищена - ни украденная, ни наследственная, ни частная, ни государственная. В тюрьму здесь сажают теперь не тех, кто ворует, а тех, кто знает, где, сколько и кем украдено... Александра невольно посмотрела на Тан Ель. Но та сидела, опустив глаза в свою тетрадку, хотя не писала в ней ничего. - И эта машина так раскрутилась, - Марк вдохнул порцию кислорода из своего ингалятора, подошел к окну и посмотрел на простирающуюся за ним Москву, - что ее никто не остановит - ни президент, ни Дума, ни прокурор. No way! Она работает как пылесос, который засасывает в себя все, что может, и тут же выбрасывает это за границу, а себе оставляет брокерские. Каждый год на счета русских чиновников в западных банках уходит из России пятьдесят миллиардов долларов! И это не стоимость проданной нефти, газа и алюминия, это только комиссионные, а еще точнее - взятки за снижение цен. Ясно, что государству от такой торговли остаются крохи, которыми оно не может платить зарплату не только шахтерам и учителям, но даже полицейским!.. Александра обвела взглядом комнату. Американцы внимательно слушали их стратега и, вне зависимости от своего возраста и положения в команде, прилежно, как дети в школе, делали записи в своих блокнотах. Эту их черту - полную открытость и стремление проникнуть в логику и резоны бастующих учителей, коммунистических агитаторов, сахалинских рыбаков, которые прямо в море втридешева продают свой улов японцам вместо того, штабы сдавать его на российские базы, и челноков, заваливших Сибирь бросовыми китайскими товарами, - это их терпеливое и уважительное внимание к любому собеседнику Александра заметила еще в первые дни поездки. И поразилась, насколько ее собственная категоричность, нетерпимость к оппонентам, уверенность в своей правоте отличает ее от них. Как быстро ей хотелось на интервью с "фокус-группами" отмахнуться от нищих красноярских старух и петропавловских бомжей, и как даже ща ее мысли отвлекаются от речи Марка... Что он говорит?
|