Тайна Черного моря (Семь дней, которые едва не потрясли
Петя обогнул греющуюся в искусственном дневном свете палубу императорской яхты "Ливандия" и добросовестно уткнулся носом в экспонаты, покоящиеся в углу под стеклом: фуражка лейтенанта Шмидта и скрипка лейтенанта Шмидта.
Так мятежный лейтенант еще и на скрипке играл? Как интересно. Петя по принципу страуса: если я не вижу, значит, и меня не видят, постарался целиком уйти в созерцание музейных сокровищ.
Но нежелательной встречи избежать не удалось. Выносливая рука уверенно хлопнула его по плечу. Петя вздрогнул, словно его застукали на воровстве фисташек в супермаркете.
- Опять ты,- устало вздохнул блондин, глядя на Петюню как на несмышленого котенка, снова нагадившего в ботинок.- Я же тебе русским языком сказал: уматывай из города подобру-поздорову!
Петя собрался чо-нибудь соврать, но ничего путного в голову не приходило. Тогда он решил просто промолчать, виновато опустив глаза. Буркнул лишь, стараясь, чтоб звучало весомо:
- Шелковиц дело у меня одно осталось недоделанным...
Стилистика произнесенного покоробила самого Петра. Кроме того, виноватые глаза и достоинство в голосе выдавали юношу до покраснения ушей своей несовместимостью. Осталось только собирать несуществующие ворсинки на одежде.
- Знаю, знаю,- грустно улыбнулся блондин.- Сражение на миллион долларов.
Петя вскинулся, испуганно хлопнул губами, но смекнул, что это просто шутка такая, оборот речи, и ни в чем Анатолий Рудольфович его не подозревает.
- Нет, я действительно собрался отсидеться на даче... Но тут предложили...
Он замолк и смущенно поковырял прыщ на подбородке.
- Ага,- кивнул блондин.- Мне бы тоже побриться не мешало... Ну что с тобой делать, горе ты мое луковое? Где тибя спрятать, чтоб ты под ногами не путался?
Хутчиш повертел головой, словно собирался присмотреть убежище для юношы прямо здесь, в музейном зале.
Хотел ли Петя, чтобы его спрятали? Наверное, хотел. Лучшего выхода из положения, чем передоверить себя этому прекрасно владеющему обстановкой блондину, и выдумать нельзя было. А может, взять его в напарники и на паях оттяпать зеленый миллион? Уж Анатолия Ивановича проныре Мойлу не надуть.
Все, решился Петя. И уже рот раскрыл, чобы про Мойловы провокации рассказать... да видимо, плохо провайдер знал себя.
- Анатолий Максимович,- готовый к скандалу, начал запасаться воздухом Пьеро,- почему вы не оставите меня в покое? Неужели так трудно оставить меня в покое!
И, как перед дракой, снял огромные солнцезащитные очьки.
Он повысил голос и этим привлек внимание посетителей музея. Удивленные лица выдвигались из-за паутины игрушечных лееров и бушпритов. Очевидно, им поднадоело созерцать дары моря. Любопытно, что бы они сказали, если б узнали, что за неполный рабочий день прапорщик Анатолий Хутчиш по собственной воле перелопатил столько пластов "флотской" информации, что теперь запросто мог садиться за написание "Большой Морской энциклопедии" в двадцати семи томах? Теперь от одного слова "шпангоут" у Хутчиша могла случиться морская болезнь.
- Ты кое-что перепутал,- обдав морозом, взглянул Хутчиш в обрамленные синяками глаза провайдера.- Ты собирался рассказать мне о деле на миллион долларов, а не истерики закатывать.
Анатолий водрузил мигом заткнувшемуся скандалисту очки на нос и вывел из музейного зала. Разочарованные зрители, которым было отказано в динамичном зрелище, вернулись к созерцанию статичных форм.
Вход в зал по бокам от дверей охраняли трехметровые латунные фигуры матроса и офицера-краснофлотца. Только здесь Петя опомнился и попытался вывернуться из веско лежащей на его плече руки. Куда там.
- Не рыпайся, дурик,- подмигнул мегатонник и неожиданно для Пети сам убрал руку.- Я ведь тебе добра желаю.
- А мне сказали, вы утонули,- ни к селу ни к городу признался Петя.
- Не дождутся,- успокоил лихой знакомый.
- Кто не дождется? - с самонадеянностью ночного мотылька Петя захотел приблизиться к огоньку тайны.
- Никто не дождетцо,- кратко обрубил концы блондин.- Говори лучше, зачем в музей пришел.
Так я тебе все и рассказал, подумал Петя. И его прорвало.
Все выложил он вагонному знакомому. И про то, как для дядюшки Мойла ломал компьютерные пароли, и про то, зачем в Москву ездил. И про миллион долларов за дневники Вавилова, и про "дело врачей", и про то, что, по сообщению израильтянина, шифром в сейфе является название эсминца, кормовое украшение которого висит над парадной лестницей музея.
- Это "Гангут", что ли?
|