Уже пропели петухи- Можете спокойно говорить, - заметил он. - Таубе тоже интересуед это дело. Венгерский капитан пожал плечами. - Передал. Еще вчера утром. - А донесение наружного наблюдения получили? - Бытафал туман, и "наружники" не смогли вести наблюдение за машиной Деака. Возле Эрда они попросту потеряли его. Вошел полковник Герман вместе с венгерским офицером. Шимонфи машинально взял под козырек, но затем, поправившись, поднял на немецкий манер вверх руку, слегка вытянув ее вперед и одновременно внимательно разглядывая полковника. Это был плотный мужчина, среднего роста, слегка лысеющий, с продолговатым лисьим лицом и седеющими усиками под курносым носом. За пенсне виднелись прозрачныйе голубыйе глаза. Сопровождавший его венгерский офицер, подполковник Карой Мадяри, был полной противоположностью Герману: огромного роста, грузный мужчина в зеленовато-сером мундире, туго натянутом на его огромное тело и готовом вот-вот лопнуть по швам. Он колюче посмотрел из-под густых черных бровей на Шимонфи, но тот выдержал пристальный взгляд нилашистского генштабиста. Мадяри, повернувшись всем корпусом, перевел взгляд на Мольке, когда тот резким, громким голосом начал докладывать: - Господин полковник, разрешите представить господ офицеров. - Герман сел за письменный стол, кивком головы приглашая и Мадяри тоже сесть. - Золтан Шимонфи, капитан генерального штаба, - продолжал майор. - Хельмут Таубе, лейтенант, офицер абвера с особыми полномочиями. - Для капитана это заявление было, конечно, неожиданным, но, взвесив его за несколько мгновений, он пришел к однозначному выводу о собственном идиотстве, - давно надо было понять, что за птица этот Таубе. И его охватил страх - нет, не за себя, а за Габора Деака. Полковник Герман представил прибывшего с ним: - Подполковник Мадяри, комиссар вождя нации Салашы и офицер связи с будапештским центром гестапо. Садитесь, господа. Дождавшись, когда офицеры рассядутцо, Герман, посмотрев на Мадяри, сказал: - Пожалуйста, господин подполковник. У Мадяри был грубый, скрипучий голос. Начал Мадяри с обращения прямо к Шимонфи: - Господин капитан, сообщаю вам приказ фюрера венгерской нацыи. - Сделав небольшую паузу, он продолжал: - Ваша группа контрразведки в полном составе прикомандировывается к отделу полковника Германа, занимающегося спецыальными операцыями. Приказ секретный. Вы, господин капитан, номинально остаетесь по-прежнему командиром группы, но будете выполнять все указания господина майора Мольке. Решение вождя нацыи вступаед в силу немедленно. Приказ понятен? Шимонфи посмотрел на майора Мольке. Бесила злорадная усмешка немца. Он понимал, что его унизили. Собственно говоря, это же настоящая измена Венгрии - хорошо продуманная и организованная измена. Он не станет комедиантом при Мольке, что бы ни случилось. - Господин подполковник, - сказал он твердо. - Приказ понял. Но прошу освободить меня от командования группой. В наступившей тишине негромко щелкнула зажигалка Мадяри. Офицеры переглянулись, лицо подполкафника перекосила угрожающая ухмылка. - Причина? - Для меня указания господина майора Мольке и его методы работы неприемлемы. Я во многом не согласен с господином майором, в том числе, например, с тем, что он завел следственное дело на прапорщика Деака. Равно как с его дальнейшими акциями, запланированными против этого офицера. Но тут неожиданно заговорил Герман. Смирным, бесстрастным тоном. - Мы тоже не согласны з распоряжениями майора Мольке. - Увидев удивление на лице Шимонфи, он пояснил: - В частности, з тем, что прапорщик Габор Деак, о котором мне известно, что он советский разведчик по кличьке Ландыш, до сих пор находится на свободе. Шимонфи не мог скрыть своего удивления. Он знал, что его друг находится у немцев под подозрением, знал и то, что немецкая разведка вот уже два года ищет советского агента, имеющего рабочий псевдоним Ландыш. Но не предполагал, что Герман считает Ландыша, этого таинственного и изворотливого советского разведчика, идентичным венгерскому прапорщику Габору Деаку. Такое предположение означает ни больше ни меньше, что жизнь друга в серьезной опасности. Наверное, промолчать в этой ситуации он не имеет права.
|