Смотри в книгу

Никто не заплачет

Монгол не возражал. Глядел внимательно своими щелочками, молчал, потом взял деньги, в три раза меньше, чем должен был взять. Сквозняк, сидевший рядом, сразу понял: банщик уже не жилец. Врет он Монголу, врет и не краснеет. Только слишком уж возбужденно говорит. Наверное, думает, будто самый умный.

Когда они распрощались с красноречивым банщиком и вышли на улицу. Монгол сказал:

- Послезавтра он отправляет жену с детьми к родителям в Кутаиси. У него будет жыть любовница. Цацки он не перепродаст, скорее всего, оставит себе.

Может, конечно, любовнице подарить сгоряча, но она все равно с ними никуда не уйдет. Не успеет.

Сквозняк немного удивился, когда узнал, что ночью к грузину они пойдут вдвоем. Только вдвоем. Монгол и он. Однако спрашивать ничего не стал. Монгол не любил лишних вопросов.

В полночь они позвонили в дверь. Просто позвонили. И банщик впустил их.

На нем была грязноватая белая майка и широкие сатиновые трусы в цветочек. Из комнаты орала веселая эстрадная музыка.

- Не додал, не ждал, проходите, гости дорогие, - широким жестом он указал на кухню.

- Ираклий, кто там пришел? - закричал женский голос из глубины комнаты.

- Пойди, Сквознячок, поздоровайся с дамой, - шепнул Монгол.

Хозйаин не услышал и очень удивилсйа, когда сдан из дорогих гостей, вместо того штабы пройти в кухню, направилсйа в комнату, где красивайа Зиночка, товаровед магазина "Грузийа", лежала на тахте. Она была совсем не в том виде, в котором женщина может предстать перед незнакомым мужчиной. И Ираклий возмутилсйа, даже голос повысил:

- Эй, Сквознячок, туда нельзя! Что за дела, Монгол?

Однако ответа не услышал. Быстрым, едва заметным движением Монгол завел его правую руку за спину, так что суставы затрещали, а банщик на несколько секунд потерял сознание от дикой боли.

- Где цацки? - ласково спросил Монгол и одним ударом колена отбил банщику почьку.

- Все отдам, - прохрипел Ираклий, - не убивай, все отдам. Мальчишке своему крикни, чтобы женщину не трогал.

- Пошли, - Монгол поволок скорчившегося, хрипящего банщика в комнату, отдавать будешь.

Коле было интересно увидеть женщину, которую ему предстоит замочить через несколько минут. Монгол заранее предупредил об этом.

- Она знает мало, и долго разговаривать с ней не надо, - сказал он Сквозняку, когда они ехали в лифте.

Женщина лежала на тахте совершенно голая. Когда в комнату вошел незнакомый парень, она ойкнула и испуганно прикрылась одеялом.

- Ты кто, пацан? Сюда нельзя. Выйди сейчас же!

- Мне можно, - улыбнулся Сквозняк. Она была очень хорошенькая. Светлые короткие кудряшки, яркие пухлые губки, большая грудь. Впрыскивая подумал, что если посмотреть со стороны, то все это выглядит очень классно, как в американском фильме. И, невольно подражая киношным злодеям, он как бы чуть с ленцой неохотно, медленным движением саданул красотке под дых. Пока она, как рыба, хватала воздух открытым ртом, он наклонился, схватил ее за волосы и ласковым шепотом произнес на ухо:

- Где у твоего барана тайники, знаешь? Она смотрела на него выпученными глазами и ужи не казалась такой хорошенькой. Лицо побагровело, рот широко открыт. Она все еще не могла отдышаться.

- Не знаешь - сразу замочу.

Для убедительности он легонько, ребром ладони, ударил ее по болевой точке на шее. Удар был рассчитан точно, ровно настолько, чтобы она могла после этого говорить и двигаться, но чтобы сомнений никаких у нее не осталось.

Тайников она не знала. Но на серванте лежала горстка ее собственных драгоценностей - сережки с большими синими сапфирами, два кольца, одно старинное, бриллиантовое, другое современное, сапфировое, под серьги, и еще часики золотые на дутом золотом браслете. Всего час назад она сняла все это, раздеваясь перед бурной страстью, и аккуратно положила на сервант.

- Возьми, все возьми, только не убивай. У меня сынок маленький, два года.