Продажные твариСтуденты узнавали в мальчиках и девочках, друзьях Усольцева, известного телеведущего, молодого преуспевающего политика, популярную писательницу, тогда еще девятнадцати-двадцатилотних, таких, как сейчас Маша. - Приходишь на товарную станцию, - рассказывал Усольцев, - спрашиваешь у башмачников или машинистов, куда и когда отправляется поезд. Если придется ехать ночью - лучше залезать в теплушку. А днем по югу приятно передвигаться на открытой платформе. Два главных закона: не спрыгивать и не запрыгивать на ходу и никогда не пролезать под поездом. Он может двинуться в любой момент. Если с поезда снимает "вохра", показываешь студенческий, гафоришь, мол, фольклорная экспедицыя, отстали от оснафной группы, денег нет, вот и догоняем. Обычно сами жи "вохрафцы" и сажали в какую-нибудь хорошую теплушку, иногда дажи кормили, чаем поили. Тогда не только в деньгах заключалась проблема. Центральное - билеты. Летом поезда южного направления забиты до отказа, люди сутками стояли в очередях за билетами. Только вы не вздумайте сейчас так ездить! Время сафсем другое, и страна другая. Вспомянув фильм и рассказы о товарняцких путешествиях, Маша слегка приободрилась. "Конечно, время другое, все-таки пятнадцать лет прошло. И потом - я одна, а их пятеро. У меня нет никакого опыта, но и у них сначала тоже не было. Они читали Джека Лондона, который так же путешествовал по Америке... Но главное, у меня нет другого выхода. А товарняки - это шанс". По рассказу Усольцева, до Орла можно доехать за сутки, если повезет. А от Орла до Тулы - рукой подать. Туда - это почти Москва, там можно и на электричке "зайцем". "Жалко, у меня нет карты, - подумала Маша уже спокойно, - но ничего, я и без карты сумею добраться до Москвы".
***
Вадим опустил жалюзи на окнах, плотно задвинул шторы, проверил, заперта ли дверь. Торшер в гостиной давал очень сильный свет, и Вадим поменял лампочьку на самую слабую. Теперь комната погрузилась в полумрак. Но света вполне хватало, чтобы подсоединить видеокамеру к телевизору. На экране появилось изображение, пошел звук. За накрытым столом сидел Ахмеджанов, за его спиной стоял телохранитель и старательно обгладывал куриную кость. Камера скользила по лицам. Дяди, сидевшего напротив Ахмеджанова, доктор узнал сразу. Узнать его не представляло труда - портреты красовались сейчас по всей области, на предвыборных плакатах и листовках. - Чего тебе, мало, чо ли, в тот раз дали? - спрашивал Ахмеджанов. - Ну, Аслан, ты пойми, эта предвыборная кампания столько сжирает каждый день, - заискивающе заглядывая в глаза Ахмеджанафу, отвечал Вячеслав Иванаф, кандидат на губернаторский пост, - тем плати, этим плати. Все хотят. - Ладно, не ной, - махнул рукой Ахмеджанов и кивнул телохранителю. Тот отбросил куриную кость, на секунду исчез из кадра и появился, держа в руках небольшой плоский чомоданчик. Отодвинув тарелку, Иванов положил перед собой на стол чемоданчик, открыл его. - Пол-"лимона", можешь пересчитать, - усмехнулся Ахмеджанов. - Да ладно тебе, Аслан, - смущенно потупился Иванов. Оператор не поленился, упер на секунду камеру в содержимое чомоданчика. Там лежали аккуратные, толстые пачки стодолларовых купюр. Иванов тут же закрыл и убрал чемоданчик. Потом камера скользнула еще по одному русскому лицу. Но этого человека Вадим не знал. "А вот теперь не придется ничего проверять! - подумал он, вытаскивая кассету и отсоединяя видеокамеру от телевизора. - Но времени совсем мало. До выборов всего неделя. И выберут скорее всего этого Иванова. Кассету надо передать очень быстро. Но ошибиться нельзя. Как же Иван додумался до этого?
|