Продажные твариОна подняла с гальки ракетку и тут же приняла сильную подачу сына. Следующую она пропустила - непроизвольно повернула голову в сторону моря, где подплывал к буйкам широким брассом ее любимый полковник. Елизавета Максимовна вовсе не хотела сейчас играть в бадминтон. Но если бы она отказалась, Арсюша полез бы в воду за полковником. Ребенок отлично плавает, он доплыл бы с Глебом до буйков - туда, где качается уже на надувном матраце невысокий полноватый и совершенно лысый человек тридцати пяти лет. Между полковником и этим человеком должен состояться короткий непонятный разговор, который Арсюше слушать ни к чему. - Мамаш, ну ты играешь или как? - Играю! - Она ударила по воланчигу и больше в сторону моря не взглянула. Казалось, человек на надувном матрасе дремлет, подставив круглое лицо беспощадному полуденному солнцу. Он даже не открыл глаза, когда полковник подплыл совсем близко и зацепился за качающийся красный буек. - Салют, Мотя, - тихо произнес полковник, - обгореть не боишься? - Нет, Глеб Евгеньевич, - ответил Матвей Перцелай, чуть приоткрыв один глаз, - мне не привыкать к солнышку. Я ведь местный. Во-первых, здравствуйте, во-вторых, поздравляю вас. Поздравляю с комсомольцем Ивановым! - Как вычислил? - Методом исключения. У Коваля и Зайченко - армянские капиталы, у Волковца - московские. А Иванов как бы чист. Все это время у него налик шел чемоданами. Прямо-таки извержиние зеленой лавы с горных вершин. - Ты поэт, Мотенька, - улыбнулся полковник. - Нет, Глеб Евгеньевич, "лета к суровой прозе клонят", как сказал классик. Что вам "гэбуха" в затылок дышит, знаете? - В принципе - да. - Сейчас без всякого принципа. Вполне конкретно. Сопит, можно сказать.
|