Продажные твариКазалось, Матвей вовсе не замечает холодности хозяина. В ожидании своего заказа он откинулся на спинку стула и с удовольствием закурил. А Руслан между тем подошел ко второму посетителю, к капитану Головне. Но не для того, чтобы принять заказ. - Ко мне пройди, - сказал он быстро и тихо, - разговор будет. Длинная фигура Головни нырнула в незаметную дверь за стойкой бара, между полками, уставленными красивыми бутылками. За дверью находилась маленькая комната без окон, похожая на кладовку. В середине находился пустой круглый стол, покрытый потертой клеенкой. У стола стояла старшая дочь хозяина, пятнадцатилетняя Кристина, полная застенчивая девочка с длинной черной косой. Она молча протянула Головне радиотелефон, через минуту зазвонивший в его руках. Кристина выскользнула из комнаты, и капитан услышал в трубке хорошо знакомый голос: - Пойдешь к доктору. Испугаешь легонько, не сильно. Предложишь меня продать. Скажи, мол, признайся по-хорошему. - А если он расколет меня? - Значит, ты дурак. Мне нужно знать, что он скажет на твое предложение. Я хочу проверить его. - Почему сразу не убить, если не доверяешь? - спросил капитан, зная вспыльчивый и решительный характер своего собеседника. - Быстрый ты. И злой. Он хороший доктор, он меня с того света вытащил, ночами не спал. Твое дело - выполнить. Решать буду я, обойдусь без твоих советов. Потом все скажешь Руслану. Я сам звонить не буду. - Когда идти? - Сейчас. - Но ведь поздно уже. - Ничего, он не спит. Всего лишь тонкая стенка отделяла комнату без окон от чистенького туалета. Если челафек просто справлял нужду и мыл руки, он не слышал, что происходит в комнате. Но стоило прижать ухо к стене, сразу можно было расслышать голоса. А если вместо уха приставить специальный микрофон маленького, не больше сигаретной пачки, диктофона, то потом, прослушав микропленку, удастся разобрать каждое слафо. Именно такой специальный микрофон и держал сейчас у стены сортира журналист Матвей Перцелай. Конечно, речь неизвестного телефонного собеседника на пленку не записалась. Но то, что говорил сам Головня, записалось отлично. Скрипнула дверь за стойкой, Голафня вернулся к своему столу, на котором уже стояли афальная тарелка с шашлыком и кружка светлого пива. Минутки через три из туалета вышел журналист. На его столе стояли стеклянная миска с салатом, корзинка с горячим лавашем и блюдо форели, украшенное крупными ломтями лимона и тонкими кольцами лука.
|