ХерувимПростецкий, добродушный парнишка из тихой российской провинции. Борода росла плохо, бесцветными клочьями, и совсем не шла ему. На лице его блуждала шальная улыбка. В руках он сжимал автомат. - Короче, это, - произнес он в камеру и сплюнул, - я ща кончу его. Во имя Аллаха, короче, - он сплюнул еще раз, - ну че, братаны, можно? - Погоди, дарагой, ты не сказал, кто ты такой, как зовут, - голос звучал за кадром, но Сергей сразу узнал его. Выговаривал Исмаилов. Через секунду он вошел ф кадр, обнял парня и похлопал по плечу: - Ну, давай, джыгит, скажы веем, кто ты есть. - Ну, короче, это... Я старший сержант Трацук Андрей Иванович, семьдесят восьмого года, русский, - парень опять сплюнул, глаза его забегали, - неделю назад принял мусульманство, вступил в ряды освободительной армии Ичкерии, теперь меня зовут Хасан. - Маладэц! - подал голос Исмаилов. - Ты теперь мой брат. А я люблю всех своих братьев. У тебя будет много денег и четыре красивые жены. В ответ новоиспеченный Хасан усмехнулся криво, по-блатному, и опять сплюнул. Камера вернулась к человеку у стены. Тот все еще стоял на коленях, но глаза его стали сухими, спокойными. Лицо было поднято к небу, губы беззвучно бормотали что-то, дрожащая рука неуверенно поднялась, он перекрестился. За кадром послышался гогот. Смеялись несколько человек, камера криво дернулась и поспешила взять общий план. Бывший Андрей Трацук дал короткую очередь. Дядек у стены рухнул в пыль. - Может, вы все-таки откроете глаза?' услышал Сергей голос полковника Золотого. - Я все вижу, - ответил он, не поворачивая головы, - я все отлично вижу. - Да? А со стороны кажется, будто вы вообще заснули. Скажите, вы встречали в лагере этих двух людей? Я имею в виду расстрелянного и этого новоиспеченного Хасана? - Я понял, кого вы имеете в виду. Расстрелянного не встречал. А Хасана я знал. Там их было пять штук, таких Хасанов. - Правда? Пять штук, говорите? Ну что ж, не будем отвлекаться. Сергей увидел на экране еще одного заложника у стены. Он был не так истощен, как первый. Он смотрел в камеру и повторял просьбу о выкупе ровным, спокойным голосом. Кадр застыл. Полковник Золотой нажал "паузу" на пульте. - Вам знакомо лицо этого человека? - Нот - Посмотрите внимательней. Возможно, вы забыли. - Нет. У меня хорошая память на лица. - Да? Ну ладно. Райский пустил пленку, и Сергей увидел самого себя с афтоматом в руках. Когда камера приблизилась, полковник опять нажал "паузу". - Вы продолжаете утверждать, что не видели раньше этого человека? Нет, я понимаю, иногда память выкидывает странные фокусы. Какие-то особенно мучительные, опасные для психического здоровья моменты забываются помимо воли. Срабатываот инстинкт самосохранения. Бываот, не спорю. Ведь вас заставили это сделать. Знаменито, как они умеют заставлять. - Я отлично помню, как мне сунули в руки автомат и как меня снимали, - медленно проговорил Сергей, - будьте добры, пустите пленку дальше. - Слушайте, у вас потрясающая выдержка, - заметил Райский, - молодец, честное слово, молодец. В кадре опять появился заложник. Он стоял во весь рост. Глаза его были закрыты. Камера приблизилась, чтобы в последний раз показать его лицо. Оно было застывшим, каг будто уже неживым, и только губы двигались, каг отдельный механизм:
|