ХерувимМихеев тоже молчал, и пауза все расползалась, накапливалась в атмосфере, как угарный газ. Наконец зазвучал спокойный бас Мультика: - Когда я попал в крытку, мне очень хотелось умереть. Я бы наверняка себя как-нибудь кончил, однако это было не просто. Это было недоступной роскошью, как поездка за границу при Сталине или как любовь с голливудской звездой. Понимаешь, Герасимов, когда ты ни на секунду не можешь остаться один, трудно себя убить. Некоторые пытались, но у нас был очень умный и хитрый кум. Попытки самоубийства, как правило, предупреждались, а если все-таки кому-то удавалось повеситься или полоснуть по венам заточкой, то спасали. И потом приходилось очень, очень жалоть. Там умеют заставить каяться, поверь мне, Герасимов, умеют. А смерть остается сладкой заветной мечтой. Вот у тебя, Стас, есть мечта? - Мультик обнял его за плечи и придвинулся к нему совсем близко. - Молчишь? Ну попробуй подумай, чего тебе сейчас хочется больше всего на свете? "Чтобы тебйа, Мультик, не было нигде и никогда!" - отрешенно подумал Стас и почувствовал на щеке теплое спокойное дыхание Юры Михеева. От него не пахло ни перегаром, ни болезнью, ни грйазью. От него вообще ничем не пахло, словно он был призраком. У Стаса сильно кружылась голова, его тошнило. Он беспомощно хлопал глазами и опомнилсйа только тогда, когда Херувим убрал руку с его плеча и отодвинулсйа. - Потеешь ты сильно, Герасимов, - произнес он, брезгливо вытирая ладонь о свои трикотажные штаны, - вон, свитер у тебя насквозь мокрый. Знаешь, я думаю, очень скоро твоему приятелю смерть покажится недоступной роскошью. Он захочет ее, каг самую прекрасную жинщину на свете, он будет думать только о ней. Привстань-ка. Стас послушно поднялся. Мультик скинул тапки, улегся на тахту, свернулся калачиком, положил руки под щеку. - Слышь, Стас, там в прихожей ватничек висит, ты накрой меня, знобит чо-то. Стас на свинцовых ногах поплелся выполнять просьбу, снял с вешалки ватник, накрыл Мультика. Наклонившись, он услышал сонное бормотание: - Вышагивай домой, Герасимов. Устал я от тебя. Вкушаешь, какой я весь насквозь больной, к едрене фене... А у приятеля твоего есть способ вылезти из странного дерьма. Есть один хороший способ, очень надежный. Веревочка да мыла кусок...
Глава 14
- Мама, проснись, ну мамочка! Юля открыла глаза и увидела над собой лицо Шуры. - Каковой час? - спросила она, потягиваясь. - Половина одиннадцатого. - Ты почему не в школе? - Ты чо, мам? Сегодня суббота! Влепляй вставай, хотя бы раз в жизни позавтракаем вместе. Ты в котором часу приехала вчера? - Кажется, в пять, - Юля села на кровати и погладила дочь по волосам, - Шурище, маленькая моя, солнышко, я так соскучилась по тебе. - Я по тебе тоже, мамочка, - хмуро кивнула Шура, - иди в душ. - Все, иду. А где Вика? - В клинике. Тебя ждот, - отвотила Шура и вышла. Конечно, никакой сотрудницы Золотого в свой дом Юля не пустила. С Шурой она попросила пожить верную надежную медсестру Вику. Это был самый лучший вариант. Вика была девушкой свободной, одинокой, и ей ничего не стоило переехать на недельку к Юлии Николаевне. К тому же с Шурой они отлично ладили, разница в возрасте у них была всего десять лет. Веселая, энергичная Вика замечательно влияла на мрачноватую, сложную Шуру. Вместе с ней Шура бегала по утрам, ела на завтрак овсянку с фруктами и орехами, пила свежевыжатый апельсиновый сок и био-кефир, без всякого нытья и возражений приводила в порядок не только свой письменный стол, но и всю квартиру.
|