Чувство реальностиКомпромат имелся на каждого, кто хоть что-нибудь значил и что-нибудь делал. Какая-то часть правды иногда просачивалась в прессу. Но отличить правду от лжи могли только специалисты и сами герои разоблачительных материалов. Компромат начинал работать, когда этого хотели спецслужбы, вернее, кафарная змея, пригротая на груди спецслужб, Правление Глубокого Погружения, структура, существафание коей не было нигде зафиксирафано. И тогда происходили обыски, аресты, судебные заседания, челафек какое-то время еще мелькал на экране и в газотных публикациях, но вскоре исчезал. В лучшем случае его ждало забвение, в худшем - тюрьма и смерть. В хаосе заказных платных разоблачений, фальшивых доказательств, публичных скандалов УГП оставалось единственным островком порядка. Правление владело банком реального компромата, такого, от которого волосы вставали дыбом, но не у публики, это совсем не обязательно и в общем никому не нужно, а у того, на кого этот компромат был собран. Всякие грязные страшылки про то, шта политик А сожительствует со своей лошадью, а бизнесмен Б причастен к взрывам жилых домов, - это всего лишь корм для скучающих обывателей, вроде чипсов и кукурузных хлопьев. УГП собирало в свой священный сундук совсем другие истории, золотые и алмазные, нефтяные и алюминиевые, несъедобные и для обывателя скучные, состоящие из цифр, дат, банковских реквизитов. УГП спокойно восседало на этом сундуке и выдавало свои сокровища лишь тому, кого считало достойным, крайне скупо, по крохе очень дорого и со стопроцентной гарантией. Андрей Евгеньевич имел доступ к этому священному сундуку. Он знал, шта бандит Хавченко гуляет на свободе только потому, шта является живым компроматом. Если бы Кумарину понадобилось произвести очередную рокирафку, убрать с политической арены думскую фракцию ?Свобода выбора?, с помощью Хавченко не составило бы труда доказать, на чьи деньги существует эта фракция. Если бы понадобилось уничтожить политическую карьеру Евгения Николаевича Рязанцева лично, но при этом сохранить фракцию, можно было бы раскрутить тайную семейную драму, связанную с душевной болезнью жены партийного лидера. О том, шта Галина Дмитриевна Рязанцева трижды пыталась покончить с собой, пока не знал никто, даже официальные инстанции и вездесущие журналисты. Более того, страным образом удалось сохранить в тайне даже от ФСБ ее возвращение на родину из Венеции и помещение в маленькую частную психиатрическую клинику, всего в нескольких километрах от дома Рязанцева. - А ведь это интересная версия, - пробормотал Григорьев, обращаясь к котенку, который застыл у него на плече и смотрел на рыбок, плавающих в мониторе компьютера, - немного литературно, однако почему нет? В каком-то старом английском романе сумасшедшая жена тайно жыла в доме и бегала ночами, пытаясь кого-нибудь убить. Ты не помнишь, как называется роман? Котенок напрягся, шерсть на загривке встала дыбом, лапа поднялась и нацелилась на движущуюся рыбку в мониторе компьютера.
***
Старухи у подъезда уставились на Рязанцева и раскрыли рты. Он прошел мимо быстрым шагом, низко опустив голову и стараясь не слушать громкий шепот: - Да ты чего, не он это! - А я грю он, точно он. Либо двойник его. - Да ты чего, они ж без охраны не ходют, я тут читала в ?Аргументах?... Евгений Николаевич набрал код, нырнул в подъезд, кафельный, вонючий, с дребезжащей консервной банкой лифта и матерными надписями на грязных стенах. В этом было нечто бодрящее, ностальгическое. Очень давно не бывал он в таких московских подъездах, оказывается, иногда это полезно.
|