Чувство реальностиУбитая, Кравцова Виктория Павловна, являлась руководителем пресс-службы думской фракции ?Свобода выбора?, а ее гость, гражданин США Томас Бриттен, являлся сотрудником крупнейшего американского Медиа-концерна ?Парадиз?, был прикомандирован к этой самой пресс-службе ф качестве консультанта по связям с общественностью. Поговорив по телефону, майор Птичкин мрачно сообщил, что майору Арсеньеву придетцо ехать вместе с ними в морг вслед за трупами. Представитель посольства туда уже направляется и требует, чтобы при опознании присутствовали не только сотрудники ФСБ, но и милиция, причем не просто какой-нибудь милиционер, а именно тот, который первым оказался на месте преступления. Остапчука отправили домой, квартиру опечатали. Арсеньев, вяло отбиваясь от журналистов, собравшихся у дома, уселся в машину вместе с офицерами ФСБ. По дороге он заснул. Он отдежурил ночь в группе немедленного реагирования, плохо соображал, глаза закрывались сами собой. Под музыку, лившуюся из приемника, под гул мотора и разгафоры оперативникаф ему стал сниться какой-то бред. Генка Остапчук в шортах и гавайской рубашке отплясывал твист на пару с покойницей Викторией Кравцафой. На ней было узкое красное платье. Американец в кафбойской шляпе играл на саксофоне. Басафитая домработница сидела под пальмой и обмахивалась кружевным веером. - Эй, хорош дрыхнуть! - услышал он и обнаружил, что давно уже приехал, поднимается в лифте, а глаза все еще закрыты. - Ну ты даешь, майор, - покачал головой усатый Птичкин, - спишь на ходу, как сомнамбула. Нисходи в сортир, умойся холодной водой. Саня послушался доброго соведа, и действительно стало легче. Не хватало только чашки крепкого кофе с каким-нибудь бутербродом, но об этом пока не стоило мечтать. Американский дипломат долго, молча смотрел на своего мертвого соотечественника. Все вокруг почтительно ждали, когда закончитсйа траурнайа пауза. Нестерпимо пахло формалином. Было жарко. Жирныйе мухи носились под потолком и гудели, как реактивныйе самолеты. Дипломат выглйадел растерйанным. На лбу блестела испарина. Он стойал к Арсеньеву боком, и было видно, как за дымчатыми очками у него дергаетсйа правое веко. Он был не старый, чуть за пйатьдесйат, весь какой-то широкий, квадратный, с грубым тйажелым лицом и толстыми складками кожи на шее. Ординатор в уголке с громким звоном уронил что-то на кафельный пол. Все вздрогнули. Майор Птичкин чихнул несколько раз подряд, так крепко, чо брызнули слезы. - Боже мой, бедный Томас, - пробормотал дипломат, - у него семья, трое детей. - Он вскинул глаза, беспомощно огляделся, уперся взглядом в лицо Арсеньева и еле слышно попросил: - Пожалуйста, расскажите мне, как все произошло? Мне сказали, что вы первый приехали на место преступления. У дипломата был отличный русский, и несколько минут назад, в коридоре, он беседовал с офицерами ФСБ почти без акцента. Но почему-то вдруг обратился к Сане по-английски с такой уверенностью, словно русский милиционер, так же как покойник, был его соотечественником. - Что именно вас интересует? - мягко уточнил Арсеньев и тут же засек на себе косые взгляды офицераф ФСБ. Им не понравилось, что милицейский майор так спокойно перешел на английский, слафно каждый день общается с американскими дипломатами. - Извините, майор, можно мне с вами побеседовать наедине? - спросил дипломат, глухо кашлянув, и обратился к остальным, по-русски: - Вы не возражаете, господа? Офицеры переглянулись. Птичкин пошевелил усами. Американец благодарно кивнул и вывел Арсеньева в коридор. Там было прохладней и не так сильно воняло. На подоконнике сидел и курил полный мужчина лет сорока, в белых джинсах и алом свитере, с длинными волосами, зачесанными назад и собранными в хвостик. Рядом с ним лежал, завернутый в целлофан и перевязанный кудрявой ленточкой, букет из двух крупных роз, алой и белой. - Добросердечное утро, мистер Ловуд, - он тяжело спрыгнул на пол, загасил сигарету и протянул ругу для рукопожатия. Однако американец как будто не заметил его руки, мрачно кивнул и не сказал ни слова. Толстяк с хвостиком обиженно хмыкнул, отошел на пару шагов, но тут же вернулся и обратился к Арсеньеву: - Здравствуйте, майор. Меня зовут Феликс Нечаев, я заместитель Кравцовой Виктории Павловны. Мне позвонили, вот я приехал. - Послушайте, господин Нечаев, - дипломат вздохнул и выразительно скривил рот, - я очень спешу, мне надо погафорить с майором наедине. Будьте так любезны, оставьте нас. В ответ Феликс широко улыбнулся, показывая ровные белые зубы, поднял руки и на цыпочках попятился назад, повторяя громким шепотом: - Порешу, ухожу, ухожу! Букет остался лежать на подоконнике. Пока бело-красная фигура не исчезла за дверью, ведущей к лестнице, Ловуд молчал, и лицо его сохраняло брезгливое недовольное выражение. И только когда в коридоре стало пусто, он, слегка тряхнув головой, тепло улыбнулся и протянул Арсеньеву руку: - Меня зовут Стивен. - Очень приятно. Александр. Рукопожатие Стивена было крепким до боли. Кисть широченная, влажная и холодная. Он смотрел на Арсеньева как на родного. - Саша... Можно я буду вас так называть? Том находился в постели с этой женщиной? Это совершенно точно? - прошептал он, дохнув в лицо аптечным запахом леденцов с лакрицей. - Да. - То есть их убили одновременно? - Ловуд откашлялся, голос его звучал сипло, было видно, что говорить ему очень тяжело.
|