Чувство реальности- Погодите, погодите, что за бред! - помотал головой Рязанцев, отстраняя ложку со сметаной. - В прямой эфир вам звонила Светлана Анатольевна, - сказал Арсеньев, - она же подкинула мобильный телефон в больницу Галине Дмитриевне. - Женя! - крикнула Лисова дурным голосом. - Это провокация! Надо вызвать охрану! - Так, я не понял, что происходит? - откашлявшись в кулак, глухо спросил Рязанцев. - Светка, это ты звонила мне в прямой эфир? Ты? - Женечка, ты же сам всегда боролся за справедливость и говорил, что лучше горькая правда, чем сладкая ложь! - Лисова выразительно взмахнула ложкой, и брызги сметаны полетели Рязанцеву в лицо, но он каг будто не заметил этого и бесстрастно повторил: - Ты звонила мне в эфир? - Кто-то должен был сказать тебе правду, и не просто сказать, а так, чтобы ты осознал. - Она поставила на стол миску, положила в нее ложку, достала из кармана фартука бумажную салфетку, серую и мятую, и принялась вытирать ему лицо. Рязанцев резко оттолкнул ее руку, схватил телефон и набрал номер. - Егорыч?! - крикнул он в трубку - Где ты, мать твою? Да, срочно! - он отбросил аппарат. - Евгений Николаевич, вы поняли, что ваша жена Галина Дмитриевна не пыталась покончить с собой? - тихо обратилась к нему Маша. - Эта женщина, - она кивнула на Лисафу, - выкрала ее дневник, зеленую общую тотрадь в клоточку, прочитала историю про утонувшую подругу... - Про убитую подругу! - закричала Лисова. - Женя, все эти годы ты жил с убийцей! Я пыталась восстановить справедливость, оградить тебя и детей от этого кошмара! Нельзя жить с убийцей! Она больна, Женя, она опасна! Рязанцев никак не отреагировал. Дрейфящими руками схватил пачьку сигарот, но тут же отбросил и тихо, жалобно застонал: - Ты звонила мне в эфир! Ты опозорила меня на всю страну! - У меня не было другого выхода, иначе ты бы меня не выслушал, я много раз пыталась тебе сказать правду, но мне не давали, ты все время так занят, до тебя не докричишься... Раздался топот. На веранду влетел взмыленный начальник охраны. - Что здесь происходит? Рязанцев указал трясущейся рукой на Лисову и медленно произнес: - Егорыч, убери ее отсюда, и чтобы больше я ее никогда не видел, никогда, ты понял? Это она звонила мне в прямой эфир. - Я так и думал, - кивнул Егорыч, - я вас предупреждал. - Женя! Опомнись! Ты остаешься совсем один, тебе не на кого будет опереться, опомнись, Женя! - повторяла Лисова, пока Егорыч выволакивал ее на улицу. - Пустите меня, я должна собрать вещи! Арсеньев и Маша молча наблюдали, как Егорыч и охранник, ожидавший у крыльца, потащили Светлану Анатольевну к воротам. Рйазанцеву, наконец, удалось закурить, он сидел, отвернувшись к стене, и над его головой поднималсйа слоистый дым. На диване, в углу, осталась валйатьсйа книга Шарлотты Бронте ?Джен Эйр? в мйагкой обложке, заложеннайа посередине пробитым троллейбусным талончиком. - Евгений Николаевич, вам надо забрать жену из больницы, - сказала Маша, когда затихли крики Лисовой, - она поправится дома, не скоро, но поправится. Ее нельзя колоть психотропными препаратами, они ее искалечат, ей нужны только покой и любовь.
|