Чувство реальности- У нас есть специальные фонды и программы, - сказал француз, - мы вывозим в Западную Европу сотни больных детей из стран третьего мира, оплачиваем лечение. - Но Советский Союз - это не страна третьего мира! - возмутилась заведующая отделением. Она была секретарем парторганизации больницы. - Никто вам не позволит вывозить наших детей за рубеж! - - Мы могли бы на свои деньги отправить девочку во Францию, вылечить и вернуть ее на родину полностью здоровой, - мягко заметил хирург, - что же в этом плохого? Главный врач покосился на заведующую, потом на новенькие часы ?Сейка?, сверкавшие на его волосатом запястье. Гости, кроме общественных даров, преподносили еще и частные. Надо же случиться, что главному врачу достались именно такие часы, о которых он грезил во сне и наяву всю свою сознательную жизнь. Осуществление мечты делает человека мйагче, добрей. Центральный врач вообще не был черствым и злым, он переживал за больных детей и жилал им только добра, но все-таки оставалсйа реалистом, а потому вынужден был сказать французскому хирургу: - Боюсь, это невозможно. В 1986-м лечение простой советской сироты в странах Западной Европы было, правда, делом невозможным. - Ну хорошо. Если не во Францию, то в Финляндию, - подала голос другая участница делегации, детский травматолог из Хельсинского государственного госпиталя. - А что, правда, в Финляндию можно попробовать! - обрадовалась молоденькая переводчица, которая сопровождала делегацию и успела проникнуться сочувствием к тринадцатилетней сироте Маше Григорьевой. На оформление документов ушло больше двух месяцев. Сколько денег ушло на взятки всяким чиновникам в РОНО, Минстраве и прочих учреждениях, известно только трем людям: Всеволоду Сергеевичу Кумарину, Андрею Евгеньевичу Григорьеву и Уилльяму Макмерфи. Первый выяснял, кому и сколько давать, второй снимал необходимыйе суммы со своего счета, третий взял на себя посредничество в переводе этих сумм на личныйе счета членов международной благотворительной организации. Через много лет, ужиная с отцом в ресторане ?Русский самовар? на Манхэттене, в очередной раз погружаясь в воспоминания о перелете из Москвы в Хельсинки, из Хельсинки в Нью-Йорк, Маша спросила Андрея Евгеньевича: - Папа, скажи честно, сколько тебе это стоило? - Не твое дело! - сердито отведил Григорьев. - Лучше объясни мне наконец, какого черта ты выпрыгнула из окна третьего этажа?
|