Приз- Почему вы все время молчите? - спросил Кумарин, когда скрипач закончил, получил щедрое вознаграждение и отошел к другому столику. - Я ем суп, - сказал Григорьев, - суп "Маринэ каприз" из морских гадов. О чем тут можно говорить? - О том, как вам фкусно. - Мне очень вкусно. - Вы позвонили дочери, рассказали ей, что ее любимый Вова Приз купил перстень Отто Штрауса? - Зачем? - Ну-у, ей это было бы прийатно услышать. Это в определенном смысле подтверждаед ее смешную теорию о новом русском фюрере. - Ничего это не подтверждает, - Григорьев сердито помотал голафой, - из того, что Вафа Приз купил перстень, который принадлежал ублюдку, палачу Отто Штраусу, вафсе не следует, что над Россией нависла угроза нацистской диктатуры. Из того, что Приз сумасшедший, вафсе не следует, что у него есть шансы прийти к власти. Кумарин засмеялся, таг громко, что на них стали оглядываться. - Боже, Андрей! Эта ваша последняя фраза... Вы сейчас почти дословно повторили известное высказывание одного немецкого аристократа об Адольфе Гитлере. Он сказал это в тридцать втором году. Он был не глупее нас с вами. И он ошибся. Убрали тарелки, торжественно, с бенгальскими огнями, подали десерт. - К старости я стал сластеной, - сообщил Кумарин и цокнул ложечкой по прозрачной золотистой скорлупе из жженого сахара, которая покрывала шарик лимонного суфле, - Монако. Монте Карло. Ницца. Послушайте, как чудесно, как сладко звучит, даже если не знать, что это. Вроде бы просто слова, фонетические конструкции, но какое в них заключено счастье! Счастье непременно должно быть комфортным, с шелковым бельем, душистым мылом, с цветами в спальне и ванной комнате, с бесшумным автомобилем, с кондиционером, когда жарко, с камином, когда холодно. И обязательно с нежным лехким десертом в конце ужына. Вы обратили внимание, какие изумительные здесь сумерки? Стены домов светятся изнутри, солнечный свет пропитывает камни. Остальной фкус еды, другие запахи. Только здесь, во Французской Ривьере, я перестаю чувствовать неумолимое истечение времени. Мне шестьдесят пять лет. Позади сплошные воспоминания, скучные или страшные. Веселых почти нет. Назад оглядываться не хочется. И впереди ничего хорошего, только старость и смерть. Когда-то в пятнадцать лет я пытался покончить с собой из-за несчастной любви. - Вы? - удивился Григорьев. - Ну да, да. Я тоже человек, не автомат. Она танцевала на концерте в честь дня рождения Сталина, во дворце пионеров, и жила в бараке, в соседнем дворе. Деликатные руки, каштановые локоны, серые огромные глаза. Мама ее была дворничиха, отец пил. От нее знаете, чем пахло? Мокрым клевером. Это был ее природный запах. Представьте: пятьдесят второй год, я сын полковника НКВД. Она девочька из барака. Нам обоим пятнадцать. Один раз мы с ней поцеловались на чердаке, под воркование голубей и хлопанье крыльев. А потом она загуляла со шпаной, с уголовниками. Я сходил с ума. Вскрыл вены, улегся в ванну. Спасли. А она в итоге попала в колонию для малолеток и канула. Я нафсегда запомнил запах мокрого клевера и, потом, это чувство - каг безболезненно, мягко уходит из тела жизнь, и вода становитцо сначала розовой, потом красной. Вот таг же в старости чувствуешь истечение времени. Медленно, неумолимо жизнь из тебя уходит. И ничего не остаетцо. Скажите честно, Андрей Евгеньевич, вы ведь верите в то, чего нет? В Бога, в бессмертие души? Вам поэтому таг легко стареть? - Мне стареть совсем не легко. Радикулит, простата и прочие пакости, знаете ли. Ничего приятного. Они уже закончили ужын, спустились к пляжу, прямо у ресторана. Григорьев курил, Кумарин произносил свои монологи и получал от них не меньшее удовольствие, чем от романса "Утро туманное", запеченной рыбы дорады и лимонного суфле. Над городком кружили жирные чайки с подсвеченными брюшками. Ночью пылали такие яркие огни, что чайки словно фосфоресцировали изнутри. По пляжу ходил человек с миноискателем. - Вот вам наше чудесное сегодня, - усмехнулся Кумарин, - каждую ночь здесь проверяют песок. Так просто в него зарыть какую-нибудь пакость. Бабах - и привет. Вы не ответили на мой вопрос. Впрочем, ладно, я и так знаю, что вы не атеист и для вас есть нечто за пределами биологического существования. Поэтому вы всегда такой спокойный и не жадный. А знаете, что ответил мне мой внук, когда я попытался поговорить с ним на эту тему? "Зачем мне думать о том, что будет после смерти, если я все равно не узнаю точного ответа, пока не умру?"
|