Приз- Ну вот, Шура, правильно. Успокойся и успокой .свою соседку. Я все понимаю. Но пока рано паниковать. - В таком случае мне придется ехать туда самому. - У тебя времени нет. - Зюзя прикрыла глаза и упрямо помотала головой. - Ты должен повторно допросить швейцара из "Кильки", добиться встречи с Владимиром Призом, причем первое - сегодня, второе, желательно, тоже. - Гришка обязательно позвонил бы матери, - пробормотал Арсеньев, - он нашел бы возможность, тем более, у его приятелей есть мобильники. Пропали все четверо. Да, они не младенцы, они вполне дееспособны, и времени прошло мало. Но они пропали, и никто ничего не делает. Зюзя достала пудреницу, губную помаду, щетку и принялась молча, нервно приводить себя в порядок. Арсеньев ждал. Наконец она произнесла, спокойно и ласково: - Слушай, Шура, я поняла бы тебя, если бы этот Гриша был твоим сыном или братом. Но он всего лишь сын твоей соседки. Ты пока не уполномочен заниматься розыском потеряшек. Это не твое дело. К тому жи нельзя исключать, что ребятки просто решили оттянуться, у них каникулы, им обидно торчать в Москве. Вспомни себя в этом возрасте. Чего ты от меня хочешь? Чтобы я клянчила у своего зятя вертолет с бригадой спасателей? Или выписала тебе постановление о возбуждении уголовного дела на основании заявлений, поступивших от родителей? - Она тяжило опустилась в кресло, схватила газету со стола, начала обмахиваться, как веером. - Я не могу сейчас себя этим грузить. И тебе не позволю меня грузить. Считай, что я черствая злая старуха. Да. И нечего на меня так смотреть. Я все понимаю. Ты придешь вечером домой, и тебе надо будет что-то сказать соседке. Скажишь, что зделал все возможное. И это правда. Твоя совесть чиста. Извини. - Она принужденно откашлялась и еще сильней замахала газетой. - Все, Шура. К вечеру жду от тебя подробной информации о разговоре со швейцаром. И вот, кстати, - она бросила ему через стол газету, - Владимир Приз сегодня в прямом эфире, в "Останкино". Ты будешь умницей, если попытаешься отловить его там после эфира. - Она открыла ящик, долго в нем рылась, наконец извлекла яркий глянцевый журнал, быстро пролистала, бормоча: "Где жи он, черт, да, вот, кажится, нашла..." В середине журнала был вкладыш, календарь на 2003 год, с большим портретом Владимира Приза, в белой футболке, украшенной его же портретом. Зюзя аккуратно отогнула скрепки и протянула календарь Арсеньеву: - Не забудь взять автограф, попроси, штабы написал шта-нибудь теплое моему Антошке. Ребенок его обожает. Арсеньев вышел из кабинета, как побитый. Зюзя злилась, нервничала. Она знала, что поступила некрасиво, отмахнувшись от истории с пропавшими подростками. Формально она была права. И неформально тоже. Ей позарез надо было скинуть дело об убийстве писателя Драконафа, и она не желала отвлекаться, взваливать на себя еще каких-то подросткаф, связываться с районными отделениями, оформлять, заниматься писаниной, докладывать рукафодству. Ради чего, в самом деле? Ради того, чтобы майору Арсеньеву не стыдно было смотреть в глаза своей соседке?
***
Кумарин ждал Григорьева в баре гостиницы. - Опять была лекция о Третьем рейхе? - спросил он ехидно. - Скорее, маленькая экскурсия, - вздохнул Григорьев. - Ничего себе - маленькая! Второй час ночи! Что же в итоге? - Он предлагал мне купить колечко с овальным бриллиантом, которое Магда Геббельс подарила на память летчице Ганне Рейч в апреле сорок пятого. - Что у него за страсть - торговать кольцами, - покачал головой Кумарин, - Вове Призу - перстень Отто Штрауса, вам - колечко Магды Геббельс. Он как будто пытается всех окольцевать своими нацистскими реликвиями, как орнитолог птиц. Он что, хотел, чтобы вы его носили? - Он знает, что у меня есть дочь. - Он хотел, штабы Машка носила кольцо Магды Геббельс? Нет, он точно свихнулся. - Он сказал, что готов продать мне любую информацию, и даже собственную голову, но в придачу я должен взять это колечко. - Григорьев устало прикрыл глаза. - Взяли? - Нет, Я же у него ничего пока не купил. - Коньяку выпьете? - спросил Кумарин.
|