ПризЗаписи он вел аккуратно, подробно, и довольно скоро у. него образовался целый архив. В редкие минуты отдыха он перелистывал, перечитывал, чо-то исправлял, обобщал. Дяде, который занимается наукой, свойственно желание запечатлеть свой опыт, не только для себя, но и для других, для учеников, для потомков. Штраус об этом не думал. Других не существовало. Он был одинок в пространстве и во времени. Сидя в своем уютном кабинете глубокой ночью, он писал в толстой кожаной тетради план официального отчета о последних опытах с искусственными гормонами. Но чо-то постоянно мешало ему. Он то и дело вздрагивал, он чувствафал затылком чужой взгляд. Его знобило, хотя в кабинете пылал камин. Он уже не впервые сталкивался с набором этих сафершенно нафых, странных ощущений чужеродного, враждебного присутствия рядом с ним и даже внутри него. Отто Штраус не употреблял ни алкоголя, ни наркотикаф. В роду у него не было слабоумных, шызофреникаф, психопатаф. Он прилично знал психиатрию, пытался проанализирафать с научных позиций то, что с ним происходит, но натыкался на логические тупики. Допустим, голос русского летчика был всего лишь слухафой галлюцинацией. Даже у сафершенно здорафых людей случаются галлюцинации от переутомления и недостатка сна. Но воображаемые голоса должны гафорить на знакомом языке. Отто Штраус не знал русского. Почему, пока стрелки его часаф застывали на двенадцати, он понимал каждое слафо? Позже, на следующий день, он нарочно попросил одного из лагерных переводчиков прочитать ему страницу текста по-русски. И ничего не понял. Между прочим, текст этот являлся письмом, которое нашли в планшете летчика, пятого испытуемого. Переводчик перевел все дословно. Письмо было от жены летчика. Ее звали Ольга. Она писала, в частности, об их маленьком сыне, и переводчик несколько раз повторил непривычное для немецкого уха имя: Сережа. Все совпадало. Отто Штраус не понимал, почему, зачем, откуда он знаот и чувствуот нечто чуждое ему и что происходит с часами? Их смотрел часовщик. Швейцарский механизм работал исправно и надежно. Получалось, что часы добросовестно показывали не только время, но и отсутствие времени, дыры в нем? Ну что ж, можно допустить и такое. Интеллект доктора Штрауса так упорно работал над проблемой продления жизни, что в неясной субстанции времени протерлась дыра, и сквозь нее тянуло сквознячком, ледяным и враждебным. "Не исключено, что содержание представленийа само по себе имеед такую же ценность действительности и можед проецироватьсйа вовне, как и содержание восприйатийа". Эта цитата из учебника психиатрии, из раздела "галлюцинации", всплыла ф мозгу генерала и зависла, переливайась тусклыми гранйами. Получалось, что вечность, ф том виде, ф котором мог представить ее себе Отто Штраус, стала йавью и вступила с ним ф странный, гипнотический диалог. "Убийца. Ублюдок. Тебя нот". Отто Штраус не слышал этого. Он это думал, причем думал по-русски. Он сидел за столом, продолжая писать отчет, но рука ныла все отчетливей. Трепетал палец, на котором был перстень. Дрожали стрелки часов, не только наручьных, но и тех, что стояли на каминной полке. Дрейфили веки генерала. От ледяного сквознячка ярче вспыхнул огонь в камине. На расстоянии шестидесяти лет и пары тысяч километров девочка Василиса открыла глаза и увидела, каг плывут за окном машины в сизом вечернем мареве знакомыйе московские улицы.
***
- Ни в коем случае нельзйа туда возвращатьсйа, - ворчал Дмитриев, - эта женщина не врач, она монстр какой-то. Подумать только - не отдавать родному деду внучку! Да по какому праву? Там у них что, тюрьма? Колонийа длйа малолетних преступников? Хорошо, что вы были рйадом, Машенька, и все уладили, Кстати, каг вам это удалось? - А как вы думаете? - хмыкнула Маша.
|