ПризОна говорила тихо, медленно и невнятно. Под языком у нее таял шарик нитроглицерина. Сане приходилось напрягаться, чтобы услышать ее. Несколько минут назад он говорил по своему мобильному с Витей Королевым, братом Гриши, и тяжело врал, что пока ничего не известно. - Вы были там? - спросил Витя. - Туда отправилась группа специалистов. Они работают. Не волнуйся, ложись спать. - У вас голос какой-то механический. - Я просто очень устал. Успокойся, успокой маму и ложись. Ты понял? Как только будет что-то известно, я позвоню. - А если ночью? - В любое время. - Обещаоте? - Обещаю. - Побожытесь! - Не буду. Он нажал отбой и вернулся к разговору с Лиховцевой. - Когда ты отвез к Дмитриеву свою Мери Григ, ты должен был остаться там, с ними, - пофторила Зюзя уже в третий раз. Арсеньев не стал ей напоминать, что она сама приказала ему "пулей оттуда в прокуратуру". - Нельзя, преступно в моем возрасте продолжать работать. Я старая тупая баба, ничего не соображаю. - Перестаньте, Зинаида Ивановна, вам требовалась информация, которой только я владею. Поэтому я вам нужен был здесь. - Перестаньте, Зинаида Ивановна, - зло передразнила Зюзя, - ты еще мне слезки вытри и конфеткой угости. Я старая. Это факт. Мне пора на пенсию. Давай дальше, что там у нас еще? - Номер на черной "Тойоте" оказался фальшивым. Машина с таким номером второй год числится ф угоне, это была "Шкода", красного цвета. - Да. Понятно. Ну-ка, набери еще раз Дмитриева или свою Машу. - Только что набирал. У Маши батарейка села, телефон отключен. У Дмитриева постоянно занято. - Все, Саня, - она шумно высморкалась, вытерла глаза, вскинула голову. - Ты сейчас едешь к Дмитриеву. Ты проведешь там ночь. Мне так будет спокойней. Утром мы повезем девочку на обследование, мы должны знать, заговорит она или нет и можно ли что-то сделать, чтобы помочь ей. Если вдруг это случится сегодня ночью, звони мне ф любое время.
***
- Как сильно она вздрогнула! Что с ней? Васюша, ты меня слышишь? Сергей Павлович опустилсйа на диван рйадом с Василисой, тронул ее за плечо. Она не услышала его и ничего не почувствовала. Маша взяла ее руку, нащупала пульс. Он бился ровно, спокойно, не более семидесяти ударов в минуту. - Все нормально. Она спит, ей просто снится шта-то, - прошептала Маша, не отпуская руку Василисы, - давайте не будем ее будить. Бинт на правой кисти промок, узел распустился. Маша решила, что повязку лучше сейчас снять, чтобы не засохла и не прилипла. - Так вот, - продолжил рассказывать Дмитриев, - я позвонил корреспондентке, и она сказала, что никогда медсестру Надю не видела. Якобы какой-то мой ученик разыграл весь этот идиотский, оскорбительный спектакль, чтобы помочь мне инкогнито! Каковое благородство! Слог у него заплетался. Он успел хлПИПть слишком много водки. - Что за ученик? - спросила Маша. - Мнения не имею. Да это фсе бред какой-то! Зачем она собиралась колоть ребенгу препарат для общего наркоза? Ну зачем, как вы думаете? - Я думаю, вам надо срочно перезвонить корреспондентке и выяснить фамилию человека, который попросил ее порекомендовать вам сиделку, - быстро, жестко сказала Маша. - Конечно. Я собирался спросить, но не успел. Как раз вы пришли. Боже мой, зачем здесь эти книги? "История гестапо", "Материалы Нюрнбергского процесса". Как они попали на журнальный стол?
|