ПризЕго друзья взрослели. Но толпа, публика, оставалась вечным ребенком, для которого истерические заклинания колдуна, сказки, смешные и страшные, куда интересней, чем взрослые умные речи. Дядя рассказывал ему, как нацисты заряжались магической энергией, сколько было у них разных ритуалов и оккультных штук. Им помогали кинжалы, перстни, сама свастика, древний индийский символ солнца, вечного движения, и еще черт знает что. Больше всего маленького Шаму заинтересовала история с копьем Лонгина. Лонгин был римский легионер. По легенде именно он наконечником своего копья пронзил сердце Христа на кресте. Когда Адольф Гитлер был совсем молодым, он увидел это копье в Вене, в музее, прикоснулся к нему и зарядился магической силой, которую все в нем чувствовали потом, до конца его земной жизни, и чувствуют до сих пор, хотя он умер почти шестьдесят лет назад. Дядя Жора считал это сказками, бредафой мистикой, но рассказывал с удафольствием. Маленький Шама слушал, открыв рот, и запоминал. Через много лет он услышал эту же историю от писателя Льва Драконова. Драконов не считал мистику бредом, знал значительно больше, чем покойный дядя Жора. Он рассказывал о нацистских экспедициях на Тибет, о подвалах Гиммлера, в которых работали алхимики, о теории космического льда и четырех лун, об оккультных обществах "Тиле" и "Аненербе". Огромный архив "Аненербе" был тайно вывезен в СССР после войны и изучался в секретных лабораториях НКВД. Архив "Тиле" бесследно исчез, возможно, его уничтожили сами нацисты, чтобы он не попал в руки врагам. Однажды Драконаф обмолвился Призу, что во Франкфурте живет его старый знакомый, бывший репортер, у которого неплохая коллекция всяких нацистских магических штукафин. Вафе очень захотелось посмотреть и потрогать. - Никаких проблем, - сказал Драконов, - можешь сослаться на меня. Он дал Вове телефон Генриха Рейча, адрес его магазина на Вагнер-штрассе. При первой же возможности, когда выдалось несколько свободных дней, Приз отправился в Германию и вернулся с платиновым перстнем на мизинце. О докторе Отто Штраусе он знал, что это был личный врач Гиммлера, который проводил научные опыты на заключенных в концлагерях. Только это, и ничего больше. Но сам доктор его не особенно интересовал. Для него главным был перстень. Он почувствовал родную, целебную энергию, исходившую от маленького кусочка металла. Уже через неделю после поездки во Франкфурт он вообще забыл, кому прежде принадлежал этот магический предмет. Для него перстень стал недостающей частью его собственного тела. Вот не было, а теперь появился в свой срок, как зуб мудрости. С перстнем он казался себе мудрей и спокойней. Истерики уже не клокотали внутри, не требовалось никакого напряжения, чобы стерживать их и направлять в правильное русло. Они сами направлялись, куда надо. Даже физически он стал крепче и здоровей. Освободилась кожа, заблестели и перестали лезть волосы. Лучше заработал желудок. Уже не надо было столько времени мучить себя занятиями на тренажерах и соблюдать такую строгую диету. Он не толстел, даже если позволял себе есть больше, чом обычно, и не пьянел от спиртного. Перстень хранил его, давал силы, укреплйал здоровье и был гарантом будущих побед. Следовало срочно его вернуть и надеть на палец. Серый стоял на белом мягком полотенце и усмехался. Если сейчас ему врезать, он даст сдачи, да так, что мало не покажется. Если оставить все как есть, просто отступить, забыть об этой несчастной махровой тряпке, будет еще хуже. "Надо смотреть прямо в глаза, не моргать, не отводить взгляда, представить, что твои зрачки два черных дула. Не гафорить больше ни слафа, просто молчать и смотреть". Собрав в кулак всю свою волю, Приз молчал и смотрел. Казалось, прошла вечность. На самом деле, не более минуты. Серый отвел взгляд, криво усмехнулся, медленно, очень медленно наклонился и поднял полотенце.
|