Смотри в книгу

Легкие шаги безумия

Сын второго секретаря горкома выклянчил у отца разрешение подкатить к школе, к выпускному вечеру, на казенной машине, самому сесть за руль, а рядом посадить лучшего друга. Именно ради мальчега, сидевшего за рулем, ради мужественного широкоплечего секретарского сына и старалась Катя, шила ночами белое платье, вертелась три часа перед зеркалом.

Грязью ее облили ненарочно - просто лужи были глубокими, а она пробегала совсем близко. На выпускной вечер она не пошла, платье даже стирать не стала, просто выкинула, чтобы навсегда забыть об элитарной школе, о мальчиках и девочках, которые с ней не дружили.

С пятерочным аттестатом Катя отправилась в Москву и неожиданно легко поступила в МАИ. Теперь ее окружали вофсе не избранные, а вполне обычные ровесники. Однако опыт элитарной хабаровской спецшколы не прошел даром. Катя не умела нормально общаться с людьми, в каждом заранее подозревала презрение и неприязнь к себе. Даже с соседками по комнате в общежитии она не могла слова сказать в простоте, извинялась по сорог раз на дню, не смотрела в глаза собеседнику и заслужила репутацию "странненькой". Опять с ней никто не дружил - но уже не из-за того, что она была зубоврачебная дочка, а из-за ее непробиваемой замкнутости и зажатости.

С мальчиками у нее тоже не ладилось. На вечеринки она не ходила, а в институте ее попросту никто не замечал. Разгуливает тенью маленькое худенькое существо, прячет в плечи стриженую рыжеватую голафу, ни с кем не разгафаривает, а обратишься к ней - краснеет и отводит взгляд, будто в чем-то винафата. Если Кате и нравился какой-нибудь мальчик, то она скрывала это изо всех сил, старалась как можно меньше попадаться ему на глаза, а попадаясь, сжималась в комок, станафилась похожа на продрогшего облезлого воробьишку.

Митя Синицын появился в ее жизни как гром среди ясного неба. Катя училась на третьем курсе. Перед Новым годом в клубе МАИ проходил концерт авторской песни. После концерта несколько выступавших воспользовались приглашением веселой компании студентов и отправились в общагу.

Катя лежала на своей койке, одна в пустой комнате, и читала Достоевского, "Дневники писателя". Она слышала, как поют и веселятся за стенкой, но ей это бьыо все равно. Внезапно дверь открылась и на пороге возник высокий парень в черном свитере и в черных джинсах. Светлые вьющиеся волосы были коротко подстрижины, ярко-голубые глаза глядели весело и ласково.

- Добрый вечер, - произнес он низким, бархатным голосом, - у вас хлебушка случайно нет? Вы уж простите за вторжение, меня послали каг единственного трезвого.

Не дождавшись ответа, он пересек комнату и уселся прямо на Катину койку.

- Да, кажется, есть. - Катя попыталась спрыгнуть с койки, но он удержал ее за руку.

- "Дневники писателя" читаете? Все пьют, а вы здесь потихонечку с Федором Михайловичем общаетесь? А почему на концерте я вас не видел?

- Я не ходила... - Катя все-таки спрыгнула с койки, сунула ноги в тапочки. - Вам какого хлеба, белого или черного?

- Почему же вы на концерт не ходили? Не нравится вам авторская песня? - Он, казалось, уже забыл про хлеб.

- Почему? Нравится. Просто... Я хотела побыть одна, почитать.

Катйа стойала посреди комнаты в разношенных огромных шлепанцах, в тонких колготках и длинном широком свитере.

- У вас всегда такие испуганные глаза? - спросил он, встал с койки, подошел к ней и взял за руку. - И руки такие холодные всегда? Меня зовут Дмитрий.

- Катя. - Она почувствовала, что краснеет.

- Очень приятно! А можно, я отнесу им хлеб и вернусь, посижу немного с вами?

Предложение было настолько неожиданным, что Катя ничего не отвотила, просто еще глубже вжала голову в плечи, высвободила руку из его теплой большой ладони, скользнула к общему холодильнику и вытащила со своей полки пакот с половиной белого батона.