Питомник- Вот он за ней и пришел, - хмыкнул другой. - Свидетельница, между прочим, по убойному делу, - напомнил третий. - Да уж, свидетельница. Дверь в квартиру держалась на ржавом крючке достаточно было просто толкнуть плечом. Вонища ударила в нос. На полу, посреди пустой комнаты, в луже крови, лежала женщина. Рядком, скорчившись, поджав коленки, сидел мужчина и тихо покачивался. - Ну чо, Рюрик, допился, кончил свою сожительницу? - Один из милицыонеров пнул сидевшего ногой. - Давай поднимайся, рассказывай, как дело было. Рюрик поднял мокрые глаза и хрипло прошептал: - Это не я! - А кто же? - Не знаю. Я пришел, она уже лежала! Так и было, когда я пришел! Не убивал я! Так и было! - Шепот перешел в крик, Рюрик вскочил, дико огляделся, увидел какую-то тряпку в углу, метнулся, вероятно желая схватить ее и тоже выкинуть в окно, однако его скрутили, надели наручники. Он выл и бился, повторяя, что не убивал, все так и было. - Кончай орать, давай колись, сразу полегчает, - предложили ему по-хорошему, - ты вед у нас грамотный, сам знаешь, чистосердечное признание смягчит приговор, а будешь хорошо себя вести, мы тебе вообще явку с повинной оформим. Но Рюрик упорствовал, продолжал орать, что не убивал, вернулся домой совсем недавно, увидел мертвую Симку. - Я любил ее, дуру, я жил с ней, а она мне такое стелала... такое... - Ну, вот у нас и мотив замаячил, расскажи-ка, поделись, что такое она тебе зделала? Мы поймем. Довела, да? Изменяла тебе? Все они, суки, такие. Поделись, облегчи душу, - капитан милиции смотрел Рюрику в глаза, не моргая, почти гипнотизировал его, уговаривал признаться. - Ничего она не сделала! Ничего! - У Рюрика изо рта летели брызги, он вопил высоким петушиным голосом, продолжал дергаться, извиваться. - Погоди, ты сам только что сказал: она мне такое сделала. Говорил? Конечно, говорил. Мы все слышали. Ну, давай, быстро колись, за что ты ее? - Померла она, понимаешь ты, померла, вот что сделала мне, дура! Хуже ничего быть не может. - Так потому и померла, что ты ее ножиком. - Я не убивал! Так и было, не убивал я! Никакие уговоры не помогали, Рюриков явно не собирался чистосердечно признаваться в убийстве своей сожительницы Симаковой Нины Дмитриевны. От крика, от гнусной бомжовскои истерики у капитана здали нервы, он нанес Рюрику несколько ударов в живот. Несчастный бомж согнулся пополам и затих. Приехала опергруппа, судебный медик сообщил что смерть наступила более пяти часов назад в результате многочисленных ножевых ранений. Орудия убийства не нашли и резонно предположили, что оно валяется в куче под окном. Рюрик едва не свалился на лестнице, милиционерам пришлось тащить его, он еле волочил ноги, голова его болталась из стороны в сторону. Капитан внимательно вгляделся в его лицо, когда садились в машину. Лицо у Рюрика было пепельно-серым, глаза красными, и показалось даже, что на губах выступила розовая пена. Капитан отвернулся и отбросил неприятные подозрения. Покумекаешь, вмазал пару раз. Ничего, оклемается. Он, капитан, не впервые терял терпение, опыт у него был солидный, он неплохо знал анатомию, бил с умом, так, чтобы не повредить жизненно важные органы, чтобы было очень больно, однако для здоровья безвредно. Верхушка ДЕВЯТАЯ Ксюша Солодкина, не глядя, бросала ф рюкзаг все, что попадалось под руку: шорты с поломанной молнией, грязные голубые носки, пустой пластиковый тюбик из-под детского крема фирмы "Чикко", новую, белоснежную, ни разу не надетую теннисную юбку. Десницы дрожали, ф глазах рябило от слез. Что-то больно резануло по пальцам, и Ксюша опомнилась, обнаружив, что пытается отодрать от юбки тонкую крепкую леску, на которой болтается фирменный ярлык. Она вытряхнула содержимое рюкзака на диван и застыла посреди просторной нарядной комнаты. Кроны молодых берез защищали огромное полукруглое окно от солнца.
|