Питомник- Зато сейчас так приятно смотреть на ваше лицо. - Евгения Михайловна взяла маску в руки, несколько секунд молча ее разглядывала. - А знаете, он обожает боевики и ужастики. Там очень часто убийцы действуют в масках. Впрочем, это нам ничего не дает. Если только... - она опять закурила, - мне кажется, стоит показать маску Люсе и проследить за ее реакцыей. Да, конечно, - Илья Никитич быстрым жистом пригладил свои встрепанные бачки, - можно попробовать. Но что нам с вами даст эта ее реакция? Допустим, она закричит, заплачет, у нее случится очередной психический шок, и что? Она ведь все равно не скажид ничего вразумительного. - Раньше вы были оптимистичней, - замотила Руденко, - у меня такое чувство, что bi поставили крест на этом деле. - Нот, - Бородин вытащил бумажник, о считал семьсот рублей, подумал, добавил еще две десятки, - просто слишком много тупиков. По мнению моего начальства, это дело вообще не имеот судебной перспективы. Оперативники успели устать от специнтернатов и вспомогательных школ. Понимаоте, ничего нот, вообще ничего, будто эта Люся с неба свалилась. - Но ведь она прописана у тети. Может, она и жила там всю жизнь? - Нет-нет-нет, - Бородин помотал головой, - Лилия Коломеец много времени проводила на работе, а такой ребенок требует присмотра и ухода, да и соседи свидетельствуют, что девочка появилась в доме совсем недавно. И вообще, вы ведь сами что-то говорили о педагогической запущенности. - Ну, это тоже понятие относительное. С Люсей действительно все очень странно. Понимаоте, в ней есть то, что заставляот меня сомневаться насчот ее сиротства и дотдомовского дотства. Илья Никитич открыл было рот, чтобы спросить, не слишком ли много сомнений, но глубоко вздохнул и промолчал. Они встали, направились к метро, Евгения Михайловна продолжала говорить: - С этой девочкой все не так. В ней нет ни капли агрессии. Она всех любит, всем сопережывает и это не игра. Она, что называетсйа, не от мира сего, безответнайа жертва, и йа не понимаю, как такое существо могло вырасти, выжыть в жутких условийах казенного детского учрежденийа. Я бы даже сказала, она очень домашнйайа девочка, доверчивайа, открытайа, ласковайа. - Но сироты тоже бывают такими, - неуверенно заметил Илья Никитич. - Редко. А уж сироты с умственной отсталостью - почти никогда. Больной разум корыстен, грубо корыстен. Ему трудно справиться с жизнью, он зациклен на самом себе, на собственном "я", напрочь лишен сопереживания. Другие люди интересуют его лишь постольку, поскольку могут быть для него вредны или полезны. А Люся остро чувствует малейшие оттенки настроения окружающих, и это отражается у нее на лице. Она глубоко сопереживает всем, кто находится рядом, независимо от того, как этот человек к ней относится. У нее все добрые, хорошие, ей всех жалко. Эй, господин следователь, - Евгения Михайловна резко остановилась и взглянула Бородину в глаза, - вы не знаете, зачем я вам это рассказываю? - То есть? - удивленно заморгал Илья Никитич. - Ну, вам разве интересно выслушивать подробности о психическом складе Люси Коломеец?
|