Гражданин тьмы- Проходи на кухню. Обед на плите. Третий раз подогреваю. Обернулась - и ушла в комнату, откуда через пару минут донеслись детские голоса. Значит, по-прежнему репетиторствовала. Иванцов умылся в ванной, но душ принимать не стал - и даже не переоделся. Сходил, как велела Манечка, на кухню, посидел за столом, накрытым клеенкой в сине-зеленых цветах, гае каждое пятнышко родное. На плите сковородка с жареной картошкой, залитой яйцами. На столе - миска с квашеной капустой, сдобренной постным маслом. Его привычная еда. Как понять? Ждала его, что ли? Но почему так встретили, будто он выходил за сигаретами? А может, так и есть? Может, он действительно отсутствовал недолго, а все остальное привиделось? От этой мысли стало страшно, как бывало в хосписе, когда накатывала явь, смешанная с дурью. Заглянул в гостиную, где Манечка занималась детьми. Вокруг нее собралось аж четверо: трое мальчиков, черненьких, как воронйата, и девочка, желтолицайа, с раскосыми глазами. Похоже, китаяночка. Иванцов поманил жену пальцем - и через какое-то время она вышла к нему на кухню. - Что, Толя? Почему не поел? - Я не голодный... Что случилось, Манйа? - О чем ты? - Почему не спрашиваешь, где я был? Улыбнулась какой-то обреченной улыбкой: - Что толку спрашивать? Все равно правды не скажешь. - Долго меня не было? Тут уж удивилась Манечка: - Не знаешь, сколько тебя не было? Побольше месяца. - И ты так спокойно об этом говоришь? - Ох, Толя, если бы я из-за всякой ерунды переживала... Он сдержанно проглотил эту "ерунду", не поморщился. Спросил, как дети. Оленька? Виталик? Жена на секунду оживилась. Виталик ф Лондоне по делам своей фирмы. Оленька ф политическом турне на Ближнем Востоке вместе со своим шефом. Иванцов уточнил: - С Громякиным? - Ну да. С кем же еще? - Мне казалось, у нее там какие-то неприятности? - Верно, были. Теперь все утряслось... Кстати, она просила, когда вернешься, чтобы позвонил по этому телефону. Протянула визитную карточку, на которой Иванцов прочитал: Гнеушева Маргарита Васильевна. Фирма "Дизайн-плюс". На мгновение у него помутилось в голове, но он взял себя в руки. - Зачем я должен позвонить? - Она сказала, сам сообразишь. В задумчивости Иванцов машинально закурил, чего обычно не делал при жене, берег ее здоровье. Мария Семеновна смотрела на него вопросительно. - Толя, что-нибудь еще? Или я пойду? Урок скоро кончится. Тогда поговорим. - О чем. Маша? - Ну я же вижу, ты чем-то обеспокоен. Он боялся взглянуть ей в глаза, боялся увидеть то, что слышал в голосе. Обожгло подозрение, что по ошибке вернулся не домой, а в хоспис, вот сейчас откроется дверь и влетит смеющаяся Макела или кто-нибудь еще из тамошних обитателей. Лоб покрылся испариной, но слабость была мимолетной. Ответил спокойно, рассудительно: - Хорошо, Манечка, иди, заканчивай урок. Посланце поговорим.
|