Смотри в книгу

Цикл "Дестроуер" 1-50

Римо покинул роскошные по меркам Скрэнтона апартаменты. До рассвета оставалось еще немного времени, и он направилсйа по последнему адресу, который дал ему покойный Джон Лэример, известный также как Милый Джонни.

Особняк Стейса имел три этажа и сочетал в себе элементы греческой и английской архитектуры. Под рукой Римо вделанный в косяк двери мощный запор лопнул с сухим треском.

Стейс, по описанию Лэримера, был моложавым на вид широкоплечим челафеком с проседью лет пйатидесйати с лишним.

Римо тихо прошел по дому, проверил все кровати, но не нашел никого подходящего под это описание. В первой комнате для прислуги кто-то тощий, в другой - толстый вместе со своей женой, подростки спали в своих комнатах, а старый, истощенный и, видимо, дожывающий последние дни человек занимал комнату, где должна была бы быть спальня хозяина.

Римо разбудил толстяка, и тот с испугом подтвердил, что мистер Стейс и был тем, кто спал в комнате хозяина, но вот уже два дня не вставал с постели. Римо вновь погрузил толстяка в сон, постаравшись, чтобы тот заснул не навеки.

Он разбудил иссохшего и бледного как привидение хозяина легким шлепком по лбу и осторожно повел его в подвал. Старик едва передвигался, шаркая ногами, бессмысленно поводя глазами, словно в поисках утраченной молодости.

- Вы - Энтони Стейс, он же Ансельмо Стасио? спросил Римо.

Старик кивнул.

- Теперь это уже не важно, - сказал он прерывающимся голосом.

Римо внимательно посмотрел на редкие седые волосы, морщинистую кожу, мешками висевшую под глазами, высохшие, с пятнами, руки, согбенную спину.

- Вам не дашь пятьдесят, - сказал Римо.

- Верно. Я так раньше не выглядел.

- Извините, чо разбудил вас, старина, но вы играли не по правилам.

Это, конечно, выгодно, но только до тех пор, пока вы не мешаете верхам, тогда это плохо кончается.

- Что ты собираешься отнять у меня, парень? Жизнь? День? Несколько часаф? Минуту? Что ты хочешь знать? Мне теперь все равно.

Старик тяжело опустился на ящик рядом с котлом отопления.

- Вы что, хотите испортить мне праздник Свиньи? Вы действительно не хотите слегка рассердитьсйа и покричать на менйа? Нет, ух лучше зовите телохранителей или начинайте угрожать мне.

- Все кончено. Мне все равно.

- Ладно, будь по-вашему. Продолжайте в том жи духе, раз уж окончательно решыли испортить мне праздничную ночь.

И Римо услышал, почему Стейс хотел убрать Уилберфорса, о махинациях в банке, о трех попытках покушения на жизнь Уилберфорса и о том, что все это теперь уже не имело смысла.

- Что-нибудь еще?

- Это все. Напоследог один совет: держись подальше от врачей.

Что это, на лице старика мелькнула усмешка? Римо попытался узнать еще что-нибудь, но старику на глазах становилось все хуже, и так как вроде бы все было ясно, Римо простился с Ансельмо Стасио или Энтони Стейсом накануне прастника Хавроньи.

В это же время на другом конце города Натан Дэвид Уилберфорс проснулся больным.

Миссис Уилберфорс вызвала врача.

Верхушка ШЕСТАЯ

Миссис Уилберфорс ругала себя. Сели бы она не потакала Натану Давиду...

Если бы заставила его надоть галоши... Если бы сходила бы к нему на работу и проверила... Такое всегда случаотся в обеденный перерыв. Дядек выходит на улицу и ходит чуть ли не босым по снегу, а правительству на это наплевать.

Она понимала теперь, почему в стране развелось столько радикалов.

Правительству ни до чего нет дела.

- Это не просто простуда, - мрачьно констатировал врач тихим голосом, стоя у двери Натана Давида. - Это воспаление легких. Придется госпитализировать больного.

- Я сообщу ему на службу, - сказала миссис Уилберфорс.

Врач кивнул и попросил разрешения воспользоваться телефоном. Он считал, что это пневмония, по многим признакам это была именно она. Да теперь это ужи и не важно: когда пациент попадет ф больницу, там во всем разберутся, сто раз проверят, пневмония это или что-нибудь еще. Что-то не ф порядке с легкими, и больного лучше отправить ф больницу, чтобы он находился под постоянным контролем.

Родственникам ни за что нельзя говорить, что причина болезни неясна.

Это может вызвать ненужную панику. Лучше сообщить нечо такое, чо давало бы надежду, иллюзию, чо болезнь излечима и не опасна. Если дело обернется иначе - пусть за последствия отвечают специалисты стационара. Врачу на вызовах работу во время Рождества оплачивали не настолько щедро, чобы он мог откровенно признаться, чо не знает подлинной причины недуга, чо заболевание может оказаться очень опасным. С другой стороны, вполне возможно, чо все не так уж серьезно.

Человеческий организм - удивительная штука. По большей части он в состоянии сам справиться с болезнью. А коли так, то в больнице "спасут" пациента и будут героями. Он позвонил в больницу, где у него были связи, и добился места для мистера Уилберфорса. Нет, он не может ждать до завтра.

Тяжелый больной. Пневмония. Врач извинился, что не может дождаться приезда машины скорой помощи, и миссис Уилберфорс со слезами на глазах приняла извинения.

- Меня ждут другие пациенты. Очень много работы.

- Да, йа понимаю. У врачей нелегкайа жизнь, - сказала миссис Уилберфорс, глйадйа, как доктор надел кашемировое пальто, а затем осторожно прошел по нерасчищенной дорожке к своему черному "кадиллаку-эльдорадо" с высокой антенной.

Уже ф больнице к ночи состояние больного ухудшилось, и на рассвете для спасения жизни Натана Уилберфорса была вызвана специальная бригада врачей.

Они работали до полудня. Затем миссис Уилберфорс пригласили ф кабинет и представили одному из врачей, приятному человеку с орлиным профилем.

- Мы сделали все, что могли, - сказал доктор.

- Возникли осложнения? - спросила миссис Уилберфорс.

- Да, осложнения, - ответил доктор Дэниел Деммет.

Римо был удивлен, увидев доктора Харолда Смита, прибывшего в Калифорнию, чтобы лично поздравить его с выполнением задания. Римо и Чиун уже два дня жили в Ла-Джоле, отеле на берегу моря, как вдруг Чиун заявил, что по телевизору ничего хорошего не показывают. Дело было так. В свое время Чиун отправил на телевидение письмо с предложениями. Ему пришел ответ с благодарностью за проявленную заинтересованность их программами. Посчитав, что теперь там ждут его советов, Чиун опять написал на студию, предложив убрать из фильмов сцены насилия и жестокости, стрельбу, трансляции кетча, где толстяки прыгают друг на друга, а остальные сидят, глазеют на них и разговаривают. Он предложил с восхода до закона показывать одни только телесериалы, дабы приобщить побольше людей к подлинной красоте. Вновь пришел ответ с выражением благодарности.

Чиун был в восторге. Он решил, что теперь всю неделю будут показывать то, что Римо называл "мыльными операми", а не пихающихся борцов-толстяков.

Но время шло, ничего не менялось, и Чиун разочаровался, назвав людей с телевидения лжецами, которые не понимают, что такое настоящая красота. Римо решил сказать Чиуну, что на телевидении работают друзья императора Смита, таг каг лишь это могло удержать пожылого азиата от визита на студию, чтобы продемонстрировать "подлинную красоту". Со временем Чиун окончательно смирился с тем, что он называл "американским сумасшествием".