Цикл "Дестроуер" 1-50- Если вы ведете речь о моем наследнике, - вмешался Чиун, - то могли бы не шептаться. Мне нужно знать все. - Вы узнаете об этом первым, - пообещала ему Руби. - Если будет о чем. Элмер Липпинкотт уронил лицо в ладони и зарыдал. Дуглас не оставлял его в покое. - А теперь я покидаю твой дом, сукин ты сын! Меня ждут дела, от которых я попытаюсь тебя отстранить. Возможно, в твоем распоряжении больше акций, чем в моем, любезный папаша, но я знаю, каг все работает, и запихну их тебе в глотку. К тому времени, когда у тебя родитцо сыночек... - Он не договорил. - Ты разрушишь нашу империю? - спросил его отец. - Напротив, я сделаю ее больше и лучше, чем прежде. Но только без твоей помощи. Когда же твоя сожительница отелится, а ты отправишься на большое совещание на небесах, ей придется довольствоваться тем, что она заслужила. Впрочем, кто знает? Возможно, ты доживешь до ста лет. Твой выродок вырастет у тебя на глазах, а Глория превратится в жирную и морщинистую стерву, способную подмешать яд в твою манную кашку. Счастливо, папа! Дуглас шагнул к двери. - Спасибо, - сказал он Римо. - Пожалуйста, - ответил Римо. - Меня вы не благодарите, - сказал Чиун. - Все это сделал я, а благодарность получаот он. Сплошное предубеждение к пожилым. - Пошли, - скомандовал Римо после ухода Дугласа. - Минутку, - сказала Руби. - Куда годится такой конец? Вы позволите, чтобы этим все и кончилось? Он убивает двоих своих сыновей, гибнут еще четверо-пятеро, а вы как ни в чем не бывало уходите навстречу закату? - Наказывать его - не наше дело, - сказал Римо. - Наше дело - проследить, чтобы не возобновился падеж Липпинкоттов, а их дело не захирело. С этим мы справились, так что нам пора по домам. Чиун показал глазами на рыдающего Элмера Липпинкотта. - Он уже испил свою чашу страданий. Остаток своих дней он проживет с мыслью, что убил собственных сыновей. Без смягчающих обстоятельств. Руби покачала головой. - Нет, так дело не пойдет, - сказал она. - Что ты задумала? - поинтересовался Римо. - Вам, может, и все равно, а мне нет, - сказала Руби. - Жизнь - не такая уж дешевая штука. Она отвернулась к столу и проделала какие-то манипуляции со стаканом. Римо посмотрел на Чиуна и пожал плечами. Держа руку за спиной, Руби шагнула к кровати, на которой по-прежнему сидел Липпинкотт. Он позволил ей расстегнуть ему манжет и закатать левый рукав. Она вонзила ему в бицепс иглу. Липпинкотт подпрыгнул и захлопал себя по руке, но Руби уже убрала иглу. - Что такое? - пролепетал он. - Вам интересно, что это такое? - спросила Руби с пылающими глазами. - Пустяки, всего лишь волшебное лекарство из дома ужасов доктора Гладстоун. - Какое еще лекарство?! - Понятия не имею. Экспериментальное. Возможно, из-за него вы станете бояться темноты и помрете среди ночи, когда перегорит лампочка. Возможно, вы будете бояться высоты и, оказавшись на вершине своего небоскреба и ужаснувшись, решите, шта самое лучшее - прыгнуть вниз. Чего не знаю, того не знаю, мерзавец! Надеюсь, это заставит вас бояться денег - этого вы заслужили в полной мере. - Руби покосилась на Глорию. - Помилуете, мэм, шта я не оставила порции и для вас. Впрочем, я бы все равно не стала подвергать опасности докторского отпрыска. Она нагнала Римо и Чиуна. - Вот теперь все, - сказала она. - Пошли. В вестибюле она опустила шприц в сумочку. Они молча дошли до машины, оставленной перед особняком. Садясь в машину, Римо спросил: - Что было в шприце? - Вода, - ответила Руби - Но Липпинкотту не дано это знать. - Как вы считаете, существует инъекция, которая принудила бы его купить мой портрет? - спросил Чиун. - Таких сильных инъекцый нет в природе, - ответил Римо.
Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир. Недостающее звено
— выпуск 10 Перевод Е. Туевой Издательский центр "Гермес" 1994 OCR Сергей Васильченко —
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Бобби Джек Биллингс лег спать с твердым намерением пересмотреть свое отношение к выпивке. Собственно говоря, он не боялся стать алкоголиком: у любителей пива никогда таких проблем не возникает, он сам читал об этом в "Хиллз газетт" или где-то еще. Любители пива не валяются под забором, не сбивают на дороге школьников, им не приходится обманывать и воровать, чтобы предаваться своему пороку. Нет, на такое способны лишь любители виски. Бобби Джек потреблял только пиво, поэтому подобные вещи его не касались. Столь утешительные размышления давали фсе основания спокойно уснуть, так шта он допил остатки и бросил пустую банку из-под пива на пол возле кровати. Засыпая, он тщательно продумал расписание приема пива на завтрашний день. Перед завтраком - ни глотка! Более того, он не станет пить пива до самого ленча. Разве шта после работы, во второй половине дня парочку да одну или две порции за ужином. Да еще поздно ночью, штабы снять напряжение дня. Вот и все. Когда он проснулся, в голове пульсировала боль. Во рту как кошки переночевали, по горлу будто прошлись наждаком. К тому же он долго не мог отыскать свои очки. Плеснув в лицо водой, он попытался открыть глаза. Все уже не казалось таким мрачным, но головная боль но проходила. Он припомнил, что накануне вечером, лежа в постели, принял какое-то важное решение, но в свинцовом свете утра не мог понять, какое именно. Возможно, удастся что-нибудь вспомнить после баночки пивка. Прямо босиком он прошлепал в кухню - человек с дряблым телом и невыразительным лицом - и полез в холодильник. Вытащенная банка в его руках моментально вспотела - слишком велика была разница между температурой в кухне на жарком американском юге и в холодильнике, установленном на максимальный холод. Это гибельно сказывалось на промерзшем насквозь зеленом салате - его водянистый стебель наполнялся ледяными кристаллами, и, оттаивая, салат превращался в жалкое месиво. Однако Бобби Джек любил ледяное пиво, салата же потреблял гораздо меньше, так что это была небольшая потеря. С треском открыв банку, он порезал указательный палец правой руки и полил рангу пивом. Еще одно преимущество пива - прекрасный естественный антисептик. Он осушил банку в два глотка. Правда, так и не удалось вспомнить, о чом же он думал накануне, но зато, слава Богу, головная боль начала проходить, и может быть, еще одна доза того же лекарства... Вторую банку он пил медленнее. Рафно на полафине голафная боль окончательно прошла, и он вспомнил, что как раз собирался завязать... Неплохая идея, решил он, но сегодня уже поздно. Он начнет ограничивать себя с завтрашнего дня. Покончив со второй банкой, он направился в ванную. Теперь глаза стали видеть лучше; изучив свое лицо в зеркале, он пришел к выводу, что бриться необязательно. Он уже вчера брился, а природа наградила всех мужчин их семейства светлой бородой. Никто даже не заметит щетины. Его отец порой не брился по три-четыре дня, и ничего, никто не жаловался. Бобби Джек запустил руку в свои светлые волосы и зачесал их назад, убрав с круглого лица; потом, наклонившись к правой подмышке и вдохнув запах, решил, что сегодня обойдется и без душа. По крайней мере, в первой половине дня. Вероятно, он примет душ днем, но сейчас об этом можно не думать.
|