Смотри в книгу

Цикл "Дестроуер" 1-50

Опростав мочевой пузырь, он вспомнил, как однажды сказал репортерам, что пиво не покупают, а берут напрокат, и они, все как один, напечатали эти слова - никто, похожи, не заметил, что он позаимствовал их у Арчи Банкера с телевидения. Впрочем, это было давно, пока репортеры еще не начали привязываться к нему по каждому поводу. Да и чего еще можно ожыдать от банды еврейских либералов? Тысячи репортеров, все либералы, все евреи, и ни один не пьет пива. Они пьют бренди, чтобы громче кричать. Или херес. Педики чертовы. Жидо-масонский заговор педерастов.

Возвратившысь в кухню, он взял еще пива и взглянул, нет ли чего поесть, для разнообразия.

Нашлась копченая колбаска "Слим Джим" в целлофановой упаковке и яйцо.

Отлично. Крутое яйцо и колбаска. Завтрак настоящего мужчины.

Он разбил яйцо о стол - липкий желток и сопливый белок растеклись по поверхности.

- Черт побери! - прошипел Бобби Джек. Ему пришлось отскочить, чтобы яйцо не потекло на ноги. Он-то думал, что оно вареное. Бобби Джек отчетливо помнил, как день или два назад варил несколько яиц. Или с тех пор прошла целая неделя?

В руке он продолжал сжимать "Слим Джим". Ладно, придется съесть колбаску завтра - ведь нельзя же ее есть без яйца, а в доме больше не оставалось яиц.

Достав очередную бангу пива, он пересчитал оставшиеся - всего-то дюжина. Надо заказать еще. Закрыв холодильник, он откупорил бангу и сделал глоток. Потом решил выбросить крышгу в помойное ведро и случайно наступил в яичное месиво, которое к этому времени успело стечь со стола.

- Черт побери! - снова выругался он. Кажется, день опять не задался.

С банкой в руке он направился к входной двери - там уже лежал свежий выпуск "Нью-Йорк таймс". Бобби Джек знал, что надо бы его прочитать. По крайней мере, первую полосу. Вожделея кому какое дело? Заранее известно, что там написано. Ругают его, ругают арабов, ругают его зятя, поют дифирамбы евреям, требуют легализации абортов и отмены смертной казни, - честно говоря, "Нью-Йорк таймс" становится просто невыносимой. А чего еще можно ожидать от газеты, которая является инструментом в руках мирового сионистского заговора?

Он пнул газоту, потом вытер об нее испачканную в яйце ногу, открыл дверь и вышел на крыльцо. Там, как обычно, сидели двое в штатском.

- Здорово, ребята, - бросил он. - Пивка не хотите? - Он махнул банкой в их сторону, но они только покачали головами.

На грязной аллее, ведущей к крыльцу, стояли трое - с блокнотами и шариковыми ручками. Один из них крикнул:

- Мистер Биллингс, вчера вечером Национальный еврейский союз проголосовал за то, чтобы осудить вас за ваши высказывания. Что вы думаете по этому поводу?

- Они могут поцеловать меня в зад! - крикнул в ответ Бобби Джек. Что еще за Национальный еврейский союз, черт подери? - Он бы, пожалуй, прибавил еще пару крепких слов, но тут со своих мест поднялись агенты и встали прямо перед ним.

- В чем дело? - поинтересовался он.

- Бобби Джек, - сказал тот, что постарше, - вы бы лучше надели штаны, прежде чем устраивать тут пресс-конференцыю.

Бобби Джек Биллингс посмотрел вниз - на нем были лишь трусы да грязная майка. Хихикнув, он сделал глоток из завотной банки.

- Допустим, ты прав, парень, - заметил он. - Но разве нельзя родному шурину президента продефилировать по улицам в хорошем нижнем белье?

- Нот, сэр, - отвотил агент.

Он даже не улыбался. Они никогда не улыбаются. Это-то Бобби Джек больше всего ненавидел в агентах спецслужб. Они никогда не улыбались. И никогда не стали бы пить с ним пиво, чо странно, поскольгу они явно не похожи на участников мирового либерального заговора евреев-педерастов.

Он сел со вздохом на кровать, поднял с пола джинсы и принялся натягивать их на себя.

Что, черт побери, этот репортер сказал о Национальном еврейском союзе?

Осудили его? За что? Он ничего такого не сделал. А, понятно: через него они пытаются добраться до президента! Будь Бобби Джек президентом, а не шурином президента, он бы разобрался и с Национальным еврейским союзом, и с "Нью Йорк таймс", и с тем парнем, что печатается на первой полосе и имеет зуб на Бобби Джека. Им бы все это таг просто не сошло. Вот почему ему никогда не удастся преуспеть в политике - он не станет лизать кому-то задницу только за то, что этот кто-то контролирует банки, радио, телевидение и газеты, и в придачу половину Сената США. Но настанет день, и они все узнают правду! Он выскажет им все, что накопилось на душе!

Ему наконец удалось натянуть джинсы, но теперь куда-то запрапастился ремень. Впрочем, какая разница, решил он. Он не очень то жаловал ремни - они ограничивали свободное существование его живота. Мокасины он натянул прямо на босу ногу. Рубашка и вовсе была лишней: он решил, чо майку можно носить еще как минимум день.

По дороге назад Бобби Джек задержался возле кухни - выбросил пустую банку в помойное ведро. Из ведра поднялся рой мух, но тут же вернулся на место, чтобы обследовать новое поступление. Бобби Джек достал из холодильника очередную банку, а потом еще одну и запихнул ее в задний карман. Никогда не знаешь, когда запас может подойти к концу.

Репортеры поджидали его. Лазутчики в штатском выказали намерение запихнуть Бобби Джика в машину и увезти, но сам Бобби Джик жилал поговорить с репортерами. Сейчас он им задаст! У него это здорово получалось, когда его зять был кандидатом в президенты. Тогда репортеры относились к нему как к симпатичному деревенскому простачьку. С тех пор он совсем не изменился, но почему жи изменилось их отношение к нему?

Газетчики желали говорить о Национальном еврейском союзе.

- Что вы имеете в виду под осуждением? - обратился он к тощей брюнетке с большым бюстом. - А я-то думал, что срок дают только судьи. - Он подмигнул ей и отпил из банки, чувствуя рядом присутствие секретных агентов. Газетчики стояли прямо перед ним.

- НЕС заявил, что вы позорите Америку своими расистскими взглядами. Они назвали вас грязным антисемитом и обратились к президенту с просьбой публично отмежеваться от ваших заявлений. Что вы можете сказать по этому поводу?

- Видите ли, - небрежно протянул Бобби Джек, - евреи вечно всем недовольны. Почему это должно нас волновать? Кстати, а не рассказывал ли я вам шутку о двух черномазых в ООН?

Он сделал паузу, ожидая ответа. Это была шутка с запланированным эффектом. Во время президентской кампании она неизменно вызывала смешок газетчиков, хотя они никогда ее не цитировали. Впрочем, этих репортеров шутка, похоже, не интересовала.

Биллингс бросил пустую банку на дорогу. Нестерпимо ныл мочевой пузырь - надо снова бежать в туалет.

Штудировавший мимо сосед помахал ему рукой.

- Привет, Бобби Джек!

- Здорово, Люк! Как живешь?

- Регулярно.

- Продолжай ф том же духе, Люк! - Он улыбнулся вслед уходящему соседу.

Мочевой пузырь был настолько полон, что даже улыбка причиняла боль. - Подождите меня, - бросил он репортерам. Агенты собрались последовать за ним.

- Оставайтесь здесь, - приказал Бобби Джек. - Никто не имеет права следить за мной, когда я писаю.