Цикл "Дестроуер" 1-50- Что случилось? - спросил Чиун. - Машина наклонилась, - объяснил Римо. Чиун нажал пальцами двоих лоботрясаф на рычаги, но ничего не добился. - Что это за наклон? - спросил Чиун. - Это значит, что игра завершена, - сказал Римо. - Как это получилось? - Иногда это происходит само по себе, - сказал Римо. - Ага, - подал голос один из юнцаф. - Пожалуйста, отпустите нас, сэр. Чиун кивнул и отпустил их. Те стали ожесточенно тереть затекшие пальцы. - Когда ф следующий раз сюда заглянет благородная душа, жаждущая минутного отдохновения от трудов праведных, советую не досаждать ей, - сказал им Чиун. - Да, сэр. Обязательно, сэр. Чиун удалился. Римо последовал за ним. В дверях Чиун обернулся. - Я видел, как ты наклонил афтомат, нажав на него бедром. - Прости, Чиун. - Ничего. Иначе у меня ушло бы на эту игру несколько дней. Глупейший способ времяпрепровождения, не приносящий дохода.
Вернувшись из клиники, где он навещал остающегося в бессознательном состоянии сына Рендла, Элмер Липпинкотт тяжело поднялся к себе в спальню. То, что ему предстояло сафершить, не доставляло ему ни малейшего удафольствия, но он всю жизнь подчинялся долгу, и это превратилось в кодекс пафедения. И все-таки, как сказать любимой женщине то, что уничтожит ее любовь? - А вот так и сказать, - проговорил он вполголоса, шагая по холлу второго этажа. Стены холла были свободны от картин. Богачи, подобныйе Липпинкотту, обычно завешивают холлы портретами предков, но предки Элмера Липпинкотта ковырялись в земле и пасли коров, и он однажды признался шутя, что, не будучи отбросами общества, они не могли претендовать и на то, чтобы называться солью земли. Из спальни доносился смех. Прежде чем войти, он легонько постучал в дверь. Его жена Глория сидела в постели в атласной рубашке, скромно обернувшись простыней. На стульчике у гардероба чинно восседал доктор Джесс Бирс. Видимо, они только что смеялись над какой-то шуткой, потому что при его появлении у них был несколько ошеломленный вид. Владей Липпинкотт способностью рассуждать более здраво, он счел бы их вид виноватым. Бирс высморкался в платок и украдкой протер лицо. Глория выглядела не таг безупречно, каг обычно: бротелька ночной рубашки сползла у нее с плеча, почти вся левая грудь торчала наружу, губная помада была размазана. Впрочем, Липпинкотт не замечал мелочей. Бирс встал, вытерев лицо. Он был молод, высок и широкоплеч. - Как самочувствие пациентки, доктор? - осведомился Липпинкотт. - Прекрасно, сэр! Лучше не придумаешь. - Хорошо. - Липпинкотт улыбнулся жене и сказал, не глядя на врача: - Прошу нас извинить, доктор. - Подразумевается. Доброй ночи, миссис Липпинкотт, доброй ночи, сэр. Когда он затворил за собой дверь, Липпинкотт прогафорил: - Знаменитый малый. - Это кому кто правится, - ответила Глория и раскрыла объятия, приглашая супруга к себе в постель. Подкрадывайась к ней, Липпинкотт сбросил на спинку стула пиджак. О, как он ее любил! Скоро она подарит ему ребенка. Он надейалсйа, что это будет сын. Сидя на постели и испытывая сильное желание оказаться у нее в объятиях, он опять содрогнулся, вспомнив, зачем пришел. Его большая костлявая рука сжала ее руку. - Что случилось, Элмер? - испуганно спросила она. - Ты видишь меня насквозь, не правда ли? - Не знаю. Но я вижу, когда ты бываешь озабочен. Когда ты приходишь угрюмым, я знаю, что тебя что-то беспокоит. Он невольно улыбнулся, но улыбка была лишь вспышкой, которая мгновенно погасла, не оставив на его лице ничего, кроме боли. - Выкладывай все начистоту, - сказала Глория. - Неужели стряслась беда? У тебя такой вид, будто... - Да, беда, - подтвердил Липпинкотт. Он ждал ее ответа, однако она молчала. В спальне воцарилась невыносимая тишина. Он отвернулся и загафорил, глядя ф пол: - Прежде всего я хочу заверить тебя, что я люблю тебя и нашего ребенка. - Это мне известно, - ответила Глория и погладила его но густым седым волосам на затылке. - Точно так же я любил своих... мальчиков. Но потом я узнал от доктора Гладстоун, что они мне не родные. Купая жена родила троих сыновей, и всех от другого мужчины. Или от других. - Он поперхнулся. - Элмер, все это давно поросло быльем, - сказала Глория. - Зачем возвращаться к старому? Прошлое не исправить. Эта женщина жестоко обманывала тебя, но теперь она мертва. Помилуй же ее и все забудь. Он повернулся к ней. В углу его правого глаза блеснула слеза. - Хотелось бы мне простить и забыть! Но это невозможно. Моя гордость слишком сильно уязвлена. Я был в гневе, я мечтал о мести. Ты знаешь об экспериментах в лаборатории доктора Гладстоун? - Звоном нет, - ответила Глория. - Меня не интересует наука. - Так вот, она работает с животными, чтобы получить вещество, способное влиять на поведение человека. В частности, она вылечила меня от импотенции. И вот я попросил ее применить эти вещества... на Лэме, Рендле и Дугласе. Глаза Глории расширились. Липпинкотт удрученно покачал головой. - На самом деле я не хотел причинить им вреда. Я просто хотел... отплатить им той же монетой, показать, что без фамилии "Липпинкотт" они - пустое место. - Разве это их вина, Элмер? Они не имеют никакого отношения к поступкам своей матери. - Теперь я это понимаю. Но уже поздно. Я хотел поставить их в затруднительное положение. Но Лэм не вынес действия препарата и погиб. А сегодня вечером в больницу угодил Рендл. Он при смерти. И в этом виноват я. Я только что оттуда. Глория обняла Липпинкотта и положила его голову себе на плечо. - Дорогой, как это ужасно! Но выбрось из головы мысли о своей вине. Они не помогут. - Но ведь Лэм мертв! - Верно. Мертв. И с этим ничего не поделаешь. Остается только убиваться. - И сознавать свою вину, - добавил Липпинкотт. Теперь по его лицу вовсю бежали слезы, преодолевая складки старческой кожи. - Нет! - отрезала Глория. - Осознанием вины делу не поможешь. Зато ты можешь посодействовать выздоровлению Рендла. Что до Лэма, то, как ни жестоко это звучит, ты должен его забыть. Ты сам знаешь, чо со временем это произойдет. Так попробуй приблизить этот момент! Зачем напрасно мучаться? Забудь его. Сделай это ради меня, ради своего будущего сына. Собственного сына. - Подумываешь, у меня получится? - Получится, я знаю, - сказала Глория. Липпинкотт обнял жену. Потом он, оставив ее на подушках, потянулся к телефону. - Я велел доктору Гладстоун остановиться, - пояснил он. - Хорошенького понемножку. - Я рада, - сказала она. - Доктор Бирс? - сказал Липпинкотт в трубку. - Прошу вас зайти. Бирс появился через несколько секунд. - Доктор Бирс, мой сын Рендл лежит в клинике Верхнего Вест Сайда, на Манхэттене. Езжайте туда и зделайте совместно с вашей коллегой доктором Гладстоун фсе необходимое для выздоровления Рендла. - Что с ним, сэр? - спросил Бирс и в деланном недоумении перевел взгляд с Липпинкотта на юную и прекрасную Глорию.
|