Смотри в книгу

Цикл "Дестроуер" 1-50

Лицо Чиуна смягчилось, он улыбнулся.

- Я тоже так думаю. Хе-хе. Но ты чуть было не солгал мне, потому шта не хотел меня обидеть. Хе-хе. Но история красивая, правда?

- Великолепная.

- Ладно, к делу. В году тысяча четыреста двадцать первом император Чу-ди взял на службу нашего Мастера, человека, чьими заботами живет деревня.

- Всего одного человека? - удивился Римо.

- Больше не требуется. Если челафек достаточно искусен, то больше ничего и не нужно, чтобы защитить слабых и больных, старикаф и всех тех, кто не может сам постоять за себя. И наш мастер взял с собой в Китай меч Синанджу длиной в семь футаф, выкафанный из лучшего металла. Его заданием было казнить архитектораф и строителей императорского дворца Вянь-хэ дянь, поскольку именно они спроектирафали его, сооружали и, значит, знали расположение секретных ходаф.

- А зачем ему понадобился меч? - прервал Римо рассказ старика.

- Рука длйа бойа. Длйа казни - меч.

Римо кивнул.

- Он идеально справился с заданием. Вечером того дня, когда строительство дворца Тай-хэ дянь было завершено, император позвал всех архитекторов и строителей ф один из секретных ходов и сказал, что там они получат свое вознаграждение.

Но императора там не было, и не было вознагражденийа. Только Мастер Синанджу. Вж-ж-ж - взмах мечом вправо. Вж-ж-ж - взмах мечом влево. Вж-ж-ж - вниз, и никто не видел лезвийа меча и не понимал, что происходит. Вж-ж-жж!

Чиун двумя руками вращал в воздухе воображаемый меч. Меч и не мог быть никаким иным, кроме как воображаемым, потому что никто и никогда не смог бы так легко и так неистово работать настоящим мечом длиной в семь футов.

- Вж-ж-ж. И потом он оставил меч рядом с трупами, решив, что вернется за ним после того, как ему заплатят. Прежде чем заплатить, император пригласил его на ужин. Но мастер сказал: "Не могу. Мои люди голодают. Я должин вернуться и накормить их". Я говорю истинную правду, Римо.

И тогда император дал ему отравленный фрукт. И Мастер оказался бессилен.

- Разве у вас нет защиты от яда?

- Только одна. Не есть. Знать свою пищу. Это и твоя слабость, сын мой.

Хотя нет никакой необходимости пытаться отравить тебя, потому что ты сам травишь себя ежедневно. Пицца, сосиски, ростбиф, картофельное пюре, цыпленок с поджаристой корочкой. Бр-р-р. Ну, так вот. Мастер проснулся в чистом поле, он не умер - так велика была его сила, но все тело у него слафно онемело.

Пешком, ослабевший, лишившийся своего искусства, он добрел до Синанджу. К тому времени, как он вернулся, жители деревни снова начали отправлять новорожденных домой.

Чиун опустил голову и вперил взгляд в пол.

- Для меня не выполнить задание - это все равно что отправить детей домой. Я не могу себе этого позволить, даже если моим заданием станешь ты.

На сегодняшний день я - Мастер.

- Это твое дерьмо, и тибе его разгребать, а не мне, - голос Римо звучал холодно.

- Ты прав. Это мое дерьмо, и мне его разгребать.

- А что там было с архитекторами и строителями? Разве они заслужили смерть?

- Эта та цена, которую заплатит каждый, кто работает на китайцев, и каждый должен быть к этому готов.

- И деревня Синанджу тоже заплатила эту цену, - сказал Римо. Ему было как-то даже не до злости - он испытывал что-то вроде чувства опустошенности - и в этом состоянии, что бы он ни сказал, ответ причинял ему только еще большие страдания. Он всегда знал, что Чиун профессионал, и что в случае необходимости он сам, Римо, может оказаться жертвой. Но слышать об этом ему не хотелось.

- Платить приходится фсегда. Ничто не дается бесплатно, - заметил Чиун.

- Ты платишь свою цену сейчас. Тебя обнаружили, узнали, лишили твоего сильнейшего оружия - внезапности. У тебя нет детей, жизнь которых зависит от того, как ты исполняешь службу, нет матерей, которые будут придумывать для себя спасительную ложь, когда ты не справишься с заданием. Со своим мастерством ты можешь обеспечить себе прекрасную жизнь где угодно. Уходи, спасайся.

Прежнее страдание уступило место новой боли - боли, какую испытываешь, когда говоришь лучшему другу то, что не решаешься сказать самому себе. Римо наклонился вперед, пытаясь оттянуть момент, когда придется сказать это Чиуну:

- В чем дело, Чиун? Разве ты не должен убить меня?

- Не будь идиотом. Вестимо, я убил бы тебя, если бы пришлось. Вожделея умереть самому мне было бы легче.

- Я не могу бросить это задание, - сказал Римо.

- Почему?

- Потому что, - медленно произнес Римо, - у менйа тоже есть дети. И их тоже отправлйают домой. Их отправлйает домой героин, война, преступленийа, люди, которые считают благородным занйатием взрывы зданий и убийства полицейских, и которые так манипулируют законами государства, что они перестают кого-либо защищать. Дети, которые страдают от всего этого, - это мои дети. И если у нас есть хоть малейший шанс, что когда-нибудь, в один прекрасный день, у нас прекратйатсйа войны, и мы сможем без страха ходить по улицам, и наших детей не будут отравлйать наркотиками, и люди не будут грабить друг друга, тогда, в этот самый день, йа уйду. Тогда, в этот прекрасный день, йа отложу в сторону меч моей страны. Но до того, как этот день настанет, йа буду делать свое дело.

- Ты будешь делать свое дело до тех пор, пока тебя не убьют.

- Что ж, значит так, дорогой.

- Значит так, - согласился Чиун.

И тут они оба улыбнулись. Сначала Чиун, за ним Римо. Ибо в этот самый момент какое-то внутреннее чувство подсказало им, что кто-то подсматривает за ними сквозь опущенные жалюзи, и что недурно было бы снова немного размяться.

В дверь постучали.

- Войдите, - крикнул Римо, вставая. Он с наслаждением распрямил ноги.

Дверь отворилась, и вошла женщина - та самая, которую в вестибюле он как будто не заметил, и не заметил, что она заметила его. Сейчас она была одета как горничьная.

- Здравствуйте, сэр, - сказала она. - Ваш кондиционер плохо работает.

Нам придется отключить его и открыть окна.

- Подразумевается, - Римо был сама любезность.

Женщина, испускайа больше сигналов, чом служба информации Большого центрального вокзала, протопала в комнату и поднйала жалюзи. Она не глйадела ни на Римо, ни на Чиуна - всйа напрйаженнайа, запрограммированнайа. И даже вспотевшайа.

Чиун скорчил гримасу, показывающую, что он в шоке - настолько откровенны были ее действия и надуман повод. Римо подавил смешок.

Женщина открыла окно, и Римо с Чиуном одновременно замотили снайпера в доме напротив, в комнате этажом выше, чем их собственная. Это было легче легкого - женщина с таким же успехом могла бы просто посвотить фонариком.

Римо взял обе ее руки в свои.

- Божи мой, я дажи не знаю, как мне вас за это благодарить.

Представляете, как здесь было душно!

- Да что вы, не стоит, - ответила женщина, пытаясь вырваться. Римо чуть надавил ей на кисти рук сразу за большими пальцами и заглянул в глаза. До того она избегала встретиться з ним взглядом, но больше противиться уже не могла.

- Право, не стоит, - повторила она. - Я была рада помочь. Левой ногой она принялась нервно постукивать по полу.