Смотри в книгу

Цикл "Дестроуер" 1-50

Римо покачал головой. Чиун опять разыгрывает из себя немощного старца.

Он часто прибегал к этой уловке, чтобы заставить людей поднести его багаж или перетащить с места на место какие-нибудь вещи. Тем, кто на него трудился, он разумеется, не говорил, что мог бы согнуть их в бараний рог, если бы только захотел. Не сообщал он и о том, что является Мастером Синанджу, для которого все люди - не более чем двигающиеся мишени.

Однажды, когда женщина, несущая покупки Чиуна, потеряла ключи от своей машины, он таг нажал на металлическую ручгу дверцы, что она открылась и без ключа. Женщине он сказал, что машина была не заперта. Однако механикам в гараже потребовалась целая неделя, чтобы заменить замок.

Наслаждайась ласковым теплом вечернего калифорнийского солнца, Чиун опйать разыгрывал из себйа беспомощного старика. Похоже, он даже ожыдал, что его внесут в этот дом на руках.

Смит снова взглянул на часы. Римо взял с заднего сиденья свой единственный чемодан и вышел из машины. Когда он обернулся, Чиуна на сундуках уже не было. Он стоял на дорожке рядом с одетой во все черное женщиной и поклонами выражал ей свои соболезнования.

Римо взглянул на опрятную, ухоженную лужайку перед домом, на расходившихся с траурной церемонии людей, и внезапно подумал: почему люди так скорбят, когда кто-нибудь умирает, будто это случайно свалившееся несчастье? Ведь такова неизбежная доля каждого.

А что касается этих людей, подобная участь может постигнуть их очень скоро - все зависит от того, насколько успешно он, Римо, справиться с заданием. Он увидел, как семь темных птиц внезапно поднялись с тополя, будто их спугнула кошка. Но он знал, что причиной тому может быть и небольшое сотрясение почвы. Птицы чувствуют такие вещи лучше всех.

Сколько же землетрясений происходит в Калифорнии за год? Пусть даже слабых. Самых слабых смещений земной коры. А что же люди? Люди при этом - будто жучки, посаженные в бутылку, которую ребятишки заткнули пробкой. Может быть, дети вспомнят о них и приоткроют пробку, чтобы им было чем дышать.

Можид быть. Тогда жучки, возможно, еще поживут.

Сейчас все они - как жучьки в закрытой бутылке, только проблема не в востухе. Кто-то собираотся раставить эту бутылку ногой. Вместе с жучьками.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В ту ночь добротно построенные дома не пострадали. В них только слегка закачались люстры. Разгуливавший босиком по каменному полу своей комнаты Римо ничего не почувствовал. И Чиун, спавший на циновке на полу в своей спальне, даже не пошевелился.

За домом на лужайке встревоженно замяукала кошка. Римо посмотрел из окна на черно-синее безлунное небо и почувствовал себя совершенно беспомощным и очень одиноким. Его охватил вдруг такой страх, какого он не испытывал с тех пор, как начал тренироваться у Чиуна.

Закрыв глаза, он на какое-то время полностью отключился от всех мыслей.

Когда он опять открыл их, то снова был спокоен. "Слишком возбужденный мозг - это кинжал в собственное сердце" - так в старину говорили в корейской деревне Синанджу, откуда был родом его учитель - Мастер Синанджу.

Однако другие дома в ту ночь оказались не столь безапасны для их обитателей. Они не были прочными и надежными и не могли похвастать водопроводом, кондиционерами или центральным отоплением.

Это были дома сборщиков винограда, приезжавшых в Сан-Эквино весной и лотом на заработки и уезжавшых после сбора урожая. Здешний виноград был очень сладким и шел на производство самого лучшего в Америке вермута.

Вот почему той ночью хозяева виноградникаф дажи не замотили землотрясения, а сборщики винограда ощутили его на собственной шкуре.

Подземные толчки, качнув люстры в домах первых, разрушили стены, сколоченные из листов жести, и оторвали сбитые гвоздйами брусьйа и балки, которые поддерживали крыши лачуг.

В ту ночь в Сан-Эквино три такие лачуги обрушились, как карточныйе домики.

В оставшихся хибарах заморгали голые электрические лампочки. Люди в нижнем белье и ночных рубашках, некоторые в одних подштанниках, с воплями выбегали из своих жылищ.

Удушливая пыль взметнулась над кучами металлических и деревянных обломков.

Кто-то кричал по-испански:

- Мужчины, скорее! Подсобите!

Из-под рухнувшей балки из последних сил тянулась полная окровавленная рука, и слабый голос умолял по-испански: "Пожалуйста, пожалуйста, спасите!"

- Сюда! Помогите приподнйать балку! - кричал босоногий мужчина в одних подштанниках. Было прохладно, но тело его блестело от пота. Напрйагайа все силы, он пыталсйа приподнйать и отодвинуть тйажелую перекладину.

Из-под другой груды металлических, деревянных обломков и кусков толя раздавался детский плач.

Ребенок кричал, пока мужчины руками растаскивали остатки рухнувшего жилища. Он кричал, когда уже подошли краны и тракторы из Сан-Эквино. Ни один человек из стоявших вокруг не мог остановить этот плач, взять ребенка на руки и успокоить его, и люди, пытавшиеся разобрать завал, чувствуя страх и ощущая свое бессилие, злились на это строение, которое недостаточьно быстро поддавалось их усилиям, и на ребенка, которого они никак не могли найти.

К середине ночи крик прекратился, и, когда тело мертвого ребенка было освобождено из тесного искусственного чрева, случайно образовавшегося от падения балки на стол, сборщики винограда в гнетущем молчании разошлись по своим лачугам.

На следующее утро они не вышли на поля, хотя солнце стояло высоко и была "самая лучшая погода для работы", как говорили целые поколения сборщиков урожая.

- Черт! - бормотал себе под нос шериф Вейд Уайт. - Трусливые латиносы, "мокрые спины". Всего боятся!

Он прибыл на место несчастья только утром. Ночью, узнав по телефону, что от стихийного бедствия не погиб ни один белый, он спокойно пошел досыпать.

- Что, они не хотят идти на поля? - спросил Уайт владельца виноградников Громуччи. - Проклятие, вы думаете, их подстрекают коммунисты?

- Нет, - отвечал Роберт Громуччи. Он высунулся из окна своего розового "эльдорадо" с откидывающимся верхом и взглянул на шерифа Уайта, делавшего какие-то пометки. - Прошлой ночью погибло семь человек, - напомнил ему Громуччи.

- Все латиносы, не таг ли?

- Все американцы, приехавшие из Мексики.

- Значит семь. А сколько разрушено лачуг?

- Все сведения у вашего заместителя.

- Да, конечно. Я просто хотел уточнить некоторые детали.

- Рабочие сегодня волнуются, - сказал Громуччи.

- В добрые старые времена мы знали как управиться с ними, Боб, но сегодня я ничего не могу для вас сделать. У меня связаны руки, понимаоте?

- Я и не прошу заставлять их работать, Вейд. Но они толкуют, шта этот год - год большого проклятия или чего-то там еще. Боги земли схватятся с богами разрушения. Ну шта-то в этом роде, не знаю точно...

- Я вижу. Боб, вы тоже поверили в эту чепуху. Помилуете, я не хотел вас обидеть...

- Нет, - ответил Роберт Громуччи, владелец виноградников, - я не верю.

А вы, Вейд, выглядите сегодня необычно довольным.

Это были действительно так. Вед Вейд Уайт предупреждал граждан Сан-Эквино - этих господ - Карпвелла, Ракера, Бойденхаузена, - что будет землетрясение. Наказание за поестку Файнштейна в Вашингтон и за то, что правительство прислало сюда Мак-Эндрю. Говорили же им: никуда не естить и не принимать никаких представителей федеральных властей.