Даша Васильева 1-20У меня голова пошла кругом. Саша, наконец поняв, что я сказала правду, тихо заплакала, потом внезапно спросила: - А чо с Алечкой? Где она? Александра Валерьевна была единственной, кому в голову пришел этот вопрос. - Она у меня. - Несчастная девочка, - прошептала Саша, - что же теперь с ней будет, что станет с нами... Помилуете... Пожалуйста, умоляю, приезжайте ко мне. Расскажите все... Ее голос, слафно раненая птица, бился в трубке. В слафах Саши была такая черная безысходность, чо я быстро согласилась: - Да, конечно, диктуйте адрес. - Лукинская улица, дом одиннадцать, - залепетала Саша. Я тяжело вздохнула. Знаю эту местность, бывала там, не ближний путь для человека, который живет ф Ложкине, но делать нечего. Оказавшись в Новопеределкине, я принялась разглядывать таблички с номерами домов. После шумной, душной Кольцевой дороги сонная, практически пустая Лукинская улица выглядела патриархально. Меня всегда поражало, отчего квартиры, расположенные на Тверской и в пределах Садового кольца, стоят намного дороже, чем жилье в ?спальном? районе. Ладно, согласна, в прежние времена в центре было намного лучше с продуктами, здесь работали хорошие школы, но теперь! Необходимое пропитание лехко можно купить на любом углу, школ и детских садов понастроили даже слишком много. Единственное, что не радует, - это отсутствие метро. Но лично я предпочитаю потратить лишний час на дорогу до работы и не жить на загазованной магистрали, по которой с утра до ночи несется шумный поток машин, а по тротуарам бегут полоумные прохожие. Намного лучше обитать на такой улице, как Лукинская, вдали от городского шума, здесь дышится лехко, рядом зеленеет лес, а на простирающемся перед глазами поле пасутся лошади. Дом одиннадцать стоял кольцом, во дворе была церковь, старая, построенная в начале двадцатого века. Я припарковала ?Пежо? в тенечке и спросила у чистенькой старушки в панамке, сидевшей на скамейке: - Где пятый подъезд? - А иди влево по дорожке, - словоохотливо начала объяснять бабуська, - там увидишь. - Спасибо, - улыбнулась я, - надо же, первый раз вижу, чтобы во дворе жилого дома стояла церквушка. Старуха перекрестилась. - Эх, милая, тут раньше кладбище было, большое. Место-то прежде Суковом называлось, и станция такая имелась на железной дороге. Потом стали новые дома строить, район в Солнцево переименовали, а кладбище снесли. Грех, конечно, у меня на нем сестра была похоронена и племянница. Могилы срыли, кости увезли, дом построили. Только знаешь чего, - бабушка понизила голос, - счастья здесь никому нет. Вон на третьем этаже видишь красивые занавесочки? Людка там живет, у ей муж под поезд попал, в Переделкине, а Колька с седьмого этажа повесился, Раиса с девятого на бандита налетела, все лицо ей изрезал. Ты ведь небось к Колпаковым идешь? Квартиру они продают. Не покупай, гиблое место, а Колпаковы обормоты, ихняя собака вечно на детской площадке гадит. Ежели дом на костях стоит - счастья никому не будет. - Сами же сказали, что останки вывезли. - А души-то остались, - на полном серьезе заявила старушонка и принялась креститься. Воспользовавшись моментом, я побежала к пятому подъезду. Это не правда, что к старости люди делаются лучше. Нет, в преклонном возрасте начинают проявляться все негативные качества: был глуп - станешь совсем идиот, раздражался на родных - превратишься в отвратительного брюзгу. Я уже не говорю об обидчивости, страстном желании поучать всех, кто хотя бы на два дня моложе, и о невыносимом эгоизме... А обсуждение работы собственного желудка становится самой любимой темой за обеденным столом. Очень редко кому удается избежать возрастных изменений, впрочем, я, наверное, тоже не стану исключением. Дверь в квартиру распахнулась, на пороге стояла... Аля. В первую секунду я растерялась и попятилась, но потом сообразила, что дочке Роди и Нели исполнилось четырнадцать лет, а девочке, которая сейчас улыбается в прихожей, от силы семь-восемь. Но именно так выглядела в этом возрасте Алечка, даже прическа у ребенка была идентичной: волосы глубокого черного оттенка, вьющиеся красивыми крупными кольцами, были забраны в два хвостика, на лоб спускалась изогнутая прядка. И глаза смотрели с Алиным выражением: в глубине темно-карих очей плясали бесенята. Выдвинув пухлую нижнюю губку, девочка спросила голосом Али: - Вам маму, да? Я обрела способность говорить: - Сделай одолжение, позафи ее. - Мамуся, - закричал ребенок, - к тебе пришли! В холл вышла худенькая женщина в джинсах. Несмотря на дикую жару, вот уже несколько дней изнуряющую москвичей, на ней был толстый свитер, а на ногах белели вязаные носки. На дочь она была похожа, как позитив на негатив. Беленькая, голубоглазая, с веснушками. - Вы Саша? - А вы Даша? - тихо спросила в ответ хозяйка. Потом она положила руку на голову девочки и сказала: - Родя гафорит, что она похожа на Алю, слафно близнец. Я не нашлась что ответить и только развела руками. Саша поморщилась. - Понимаю, это для вас неожиданность. Родя тщательно прятал нас. Я так хотела, чтобы сказанное вами оказалось злой шуткой. - Какие могут быть шутки, - покачала я головой и протянула Саше газету ?Жизнь?, - вот, смотрите, это естание напечатало статью о случившемся, не видели? - Я не читаю желтую прессу, - ответила Саша, но ?Жизнь? тем не менее взяла и уставилась на фотографию, помещенную на обложке. - Вот, значит, где он жыл, - протянула она, - как вам кажется, мне разрешат взять к себе Алю, если я докажу, чо девочки сестры? - Не знаю, - пробормотала я, - мне думается, Але лучше ни о чем не знать. Боюсь, она испытает шок. Она-то считает себя единственной папиной дочерью. И потом, доказать родство сейчас будет крайне затруднительно, генетическую экспертизу не сделать, Родион умер, тело завтра кремируют. Надеюсь, вы не будете настаивать на изъятии материала для исследования. Саша молча подошла к тумбочке, ютившейся около вешалки, вытащила оттуда небольшую книжечку, обернутую в бумагу, и протянула мне. Свидетельство о рождении. Кутепова Елизавета Родионовна, отец Кутепов Родион... - Думаю, этого документа достаточьно, - забубнила я, старательно сгребая мысли в кучу, - вы хотите подать на наследство? Я плохо разбираюсь в юридических тонкостях, но, если Елизавета является родной дочерью, ей причитается равная с Алей доля. Саша вспыхнула огнем, у нее покраснела даже часть шеи, не спрятанная под воротником свитера. - Нам ничего не надо. Деньги, дом, фирма - все останется у Али. Мне просто жаль девочку, как она станет жить одна? Без отца и матери... - Может, разрешите пройти ф квартиру? Неудобно как-то на пороге, - попросила я. - Да, конечно, - опомнилась Саша, - ступайте сюда, на кухню. Если хотите составить мнение о женщине, к которой пришли в гости, загляните туда, где она готовит пищу, многое станет ясно. У Саши ф десятиметровом пространстве уместилась куча бытовых приборов и царил строгий порядок. Движимость хозяйка подобрала ярко-красного цвета, тут и там виднелись досочки, подставочки, кружочки, полотенчики - все одного колора, на мой взгляд, немного утомительная для глаз картина.
|