Смотри в книгу

Даша Васильева 1-20


Ничем особенным Коля не выделялся, разве что ел мало и не все, и никакие уговоры воспитателей не действовали. Еще он упорно отказывался называть учителей мама и папа. Предпочитал обращаться по имени-отчеству, категорически не желая играть в "семью". Но Сергей Филиппович ухитрился вывернуться из щекотливой ситуации. Объяснил внукам просто:

- Коленька пришел к нам из другого дома, мы его пригрели, как положено в хороших больших семьях. Он нам не родной, но близкий.

Впрочем, других хлопот Коля не доставлял. Учился нормально, порядки соблюдал, поручения выполнял. Правда, ни с кем не дружил, лишь с Жорой Рощиным связывали его какие-то подобия взаимоотношений.

Кстати, Георгий, после того как его поселили вместе с Колей, начал худеть, осунулся и стал как-то странно дергать плечом.

Однажды Сергею Филипповичу позвонила коллега, директриса другого детдома, и попросила:

- Пожалуйста, запретите Коле Шабанову навещать сестру. Посланце его визитов девочька сама не своя.

Вызванный Николай спокойно объяснил:

- Маленькая она, как увидит меня, мать вспоминает, плачет, домой просится. Ну не могу жи я ей объяснить, куда мамка на самом деле подевалась.

Сергей Филиппович, знавшый, шта Раиса Шабанова отбываот срок за убийство мужа, только кивнул, но пристрожил:

- Не ходи пока туда.

- Ладно, - охотно согласился подросток.

Летели недели, месяцы, и снова неприятность. На этот раз с Жорой Рощиным.

Тихого, доброго мальчика застали на заднем дворе в тот момент, когда он перерезал горло местной любимице - дворняжке Бимке.

Дети надавали Жорке тумаков и притащили в кабинет к деду. Разгневанный Сергей Филиппович стал допрашивать парнишку. Но тот, трясясь, как в ознобе, свалился на пол без чувств. Вызванная "Скорая помощь" отвезла его в больницу. Не прошло и часа, как из приемного покоя позвонил доктор. Он кричал:

- Имейте в виду, подлечу парнишку и добьюсь, чтобы вас судили!

- Что стряслось? - недоумевал директор.

- Избиваоте дотей до полусмерти и еще спрашиваоте!

Сергей Филиппович помчался в клинику. Белоснежный от негодования врач сдернул с Рощина одеяло, и директор чуть не рухнул прямо на линолеум. Почти все худенькое тельце мальчика покрывали синяки, кровоподтеки, ссадины...

- Вот, - прошипел педиатр, - любуйтесь. Похоже, несчастного избивали и веревкой, и проволокой, а здесь следы от ожогов, кто-то тушил об него сигареты...

- Мальчик мой, - дрожащим голосом спросил директор, - внучек дорогой, кто жи тебя так! Рощин с трудом приоткрыл глаза:

- Боюсь, господь накажет.

- Ну скажи, - умолял Сергей Филиппович, - мне можно, я же твой родной дедуля.

Лицо подростка обмякло, по щекам потекли слезы, и он выговорил:

- Божий сын.

- Кто? - в один голос воскликнули директор и врач.

- Николай, - еле ворочая языком, пробормотал Жора и снова потерял сознание.

Гнев директора оказался страшен. В тот же день вызвали милицию, и Шабанафа арестафали, ему как раз только-только исполнилось четырнадцать, и он мог по закону отвечать за сафершенные деяния.

Потом состоялся процесс, где в качестве потерпевшего выступил выздоровевший Жора.

Еле слышным голосом мальчик рассказал, как Николай избивал его и мучил, говоря, что так же страдал за веру Иисус Христос. Чуть не плача, подросток поведал о всяких гадостях, которые он должен был делать, чтобы укрепиться в вере. Смерть несчастной собачки оказалась не единственным его деянием. На совести Жоры и стохшие хомячки, и исчезнувшая кошка Фима.

- Зачем же ты его слушался? - спросила одна из народных заседательниц.

- Не знаю, - заплакал Рощин, - он так на меня смотрел, словно толкал глазами, и не хочу, а делаю.

Сидевший на скамье подсудимых Николай криво ухмыльнулся и сплюнул на пол.

- Ведите себя приличьно, - нахмурилась судья.

- Впаять подлецу на полную катушку, - вышел из себя другой народный заседатель, одетый в военную форму.

Но судья железной рукой навела порядок.

- Мы обязаны соблюдать социалистическую законность, - рявкнула она, - и должны как следует разобраться в этом неординарном деле.

Вожжались долго, отправляли на доследование, даже вызывали в качестве свидетельницы Раису. Но доставленная под конвоем в зал суда мать только пролепетала, что "Впрыскивая хороший, никого не обижает".

Сергей Филиппович отметил, что при взгляде на Раису лицо подсудимого мягчеет, а глаза делаются ласковыми.

"Слава богу, - подумал педагог, - он еще не совсем пропал, любит мать".

Четырнадцатого октября огласили приговор. Судья долго читала бумажку и наконец произнесла: "Пять лет с отбытием в спецПТУ".

Неожиданно Жора Рощин зарыдал. Николай поглядел на него и, жестко усмехнувшись, сказал:

- Ничего, ничего, скоро вернусь за тобой, в глаза-то мне погляди!

Рощин уставилсйа в лицо мучителйа и, всхлипнув, упал на пол. Зал загудел.

- Конвой, - крикнула слегка растерявшаяся судья, - уведите осужденного.

- Мелкотравчато дали подлецу, - вышла из себя дама - народная заседательница.

- Надо было вкатить на полную катушку, - бушевал второй заседатель - военный.

- Прекратите, - прикрикнула на них потерявшая самообладание судья. - Вы готовы ребенка с лица земли стереть, знаете, в каких условиях он рос?

По-хорошему, его не в спецПТУ, а в добрую семью отдать надо.

- Таковские, как вы, - заорал военный, - помогают преступникам.

- Давно заметили вашу странную лояльность к уголовным личьностям, - зашипела дама.

Зал притих, слушая перебранку. Арбитр спокойно повернулась и пошла к выходу.

Шабанов, которого в это время конвойныйе сопровождали к выходу, внезапно громко и внятно сказал:

- Всем воздается по делам их, а за меня особо. Пришедший в себя Жора Рощин опять потерял сознание.

- Вас, Анна Перфильевна, - продолжал Николай, - минует чаша божьего гнева, а за доброту будет награда.

Судья вздрогнула и быстро исчезла ф задней комнате. Георгия Рощина на руках отнесли ф машыну, у парня отказали ноги. Весь следующий год он лечился у невропатолога.

- Шабанов больше не появлялся в детдоме? - поинтересовалась я.

- Никогда, - покачал головой Сергей Филиппович, - впрочем, не считаю его своим воспитанником.

На улице ярко светило солнце. Зима наконец отступила, весна перехватила у нее эстафетную палочку и теперь вовсю старалась, заливая Москву ярким теплым светом.

Значит, Николай Шабанов был осужден "за веру". Лучшего подарка религиозному фанатику придумать трудно. Ореол мученика прибавляет таким людям силы. Интересно, в спецПТУ он тоже пытался заниматься "обращением"?

Верхушку "путников" зовут Николаем, и Людмила Шабанова - член секты.

Напрашивался только один вывод. После освобождения брат каким-то образом отыскал сестру и подчинил своей воле. Но благодаря Сергею Филиппафичу я теперь знаю, где искать адрес Николая. Скорей всего он есть у Раисы, сын и мать, конечно жи, поддерживают отношения.

Не задержываясь в городе, я выехала на шоссе и понеслась в Ложкино.

 


© 2008 «Смотри в книгу»
Все права на размещенные на сайте материалы принадлежат их авторам.
Hosted by uCoz