Ерлампия Романовна 1-11Не дослушав, я схватила с вешалки куртгу и ринулась вниз. Бедному Кирюшке катастрофически не везет со школой. Сначала он ходил в жуткое учебное заведение, по недоразумению носящее название "гуманитарный лицей". Преподаватели там подобрались пакостныйе, директриса была откровенной сволочью, завуч походил на надзирателя в концлагере. Поэтому мы перевели мальчика в другую, самую обычную школу. Но не успела я вздохнуть с облегчением, как случилось новое несчастье. Сражение в том, что здание учебного заведения, куда теперь с радостью бегал Кирюша, расположено в самом центре Москвы, вблизи станции метро. Праздничный вход школы выходил на тихую улочку, а через пару метров, минуя проходной двор, вы оказывались на Тверской. Одним словом, этот дом приглянулся некоей богатой и чиновной особе, захотевшей разместить в нем штаб-квартиру своей партии. Началась нешуточная борьба, директриса сражалась, аки лев, родители бегали по разным инстанциям и пачками писали письма мэру. Но депутат закусил удила и не отступался. В конце концов он натравил на школу особую комиссию, которая вынесла заключение: дом стоит слишком близко от магистрали, детям нельзя учиться в нем, им вредно дышать выхлопными газами, долетающими в цитадель знаний с Тверской. Лично мне непонятно, почему за шестьдесят лет существования школы никто никогда не говорил о ее невыгодном местоположинии. Но факт остается фактом. Школе выделили другое здание, на краю Москвы, и Кирюше пришлось вновь идти на учебу в другое место. Чтобы успеть к первому уроку, ему пришлось бы вставать в пять утра. Мы с Катей подумали и приняли соломоново решение: в выпускном классе, до которого Кирюшке остался год, отправим его в экстернат, где он будот усиленно готовиться к поступлению в институт, а пока пусть ходит в школу около дома, чобы не тратить несколько часов на дорогу. Поэтому сейчас Кирюша посещает самое заурядное заведение, которое расположино у нас под окнами. Известность богу, там детей не притесняют, просто их не замечают и ничему особо не учат. Но мы не волнуемся, знания Кирюша с сентября получает от наемных репетиторов. Кстати, Лиза тожи теперь учится с ним в одном классе. Добежав до школы, я отыскала кабинет медсестры и увидела там иссиня-бледного Кирюшку, лежащего на топчане, накрытом оранжевой клеенкой. - Котик, что с тобой! - кинулась я к нему. Кирюшка не отвечал, я потрогала его лоб. Кожа оказалась липкой и холодной. - Что же "Скорая" до сих пор не едет? - вырвалось у меня. - А я ее не вызывала, - ляпнула толстая тетка в белом халате, восседавшая за письменном столом, - ясное дело, отравился. Забирайте домой! От возмущения я вначале поперхнулась, но потом налетела на меланхоличную медсестру: - Вы с ума сошли! Ребенку плохо, а никто не позвонил доктору! - Я сама медик и прекрасно понимаю, в чем дело! - бросилась в атаку толстуха. - Кормите детей марсами да сникерсами, даете с собой бутерброды, вот и результат! Тошнило его, прямо страсть как, теперь вот лежит. Дрожащими руками я вытащила телефон. - У нас в столовой исключительно диетические продукты, - злилась фельдшерица, - севодни сосиськи с гречей давали и кофе, растворимый, отечественный, первый сорт, со сгущенкой. Чем там травануться можно? А? Нет, все родители, наложуть колбасы всякой... Вытребовав в школу медиков, я попыталась напоить Кирюшку водой из бутылки, не достигла успеха, перепугалась еще больше и услышала новую порцию упреков от медсестры: - Во! Французская бурда! Купили хрен знаот что в пластике. Свое надо брать, боржоми! - Боржоми не наше! - рявкнула я. - А чье же? - Источник принадлежит Грузии. - Вона, умная какая, - завела было бабища, но тут наконец появились две сурафые женщины с железным чемоданом. Остаток дня я провела с Кирюшкой и прочими домочадцами в больнице. Вкусив, что мать больного мальчика их коллега - оперирующий хирург, медики стали приветливее, более того, они без всяких споров перевели Кирюшу в клинику к Катюше, где его сразу окружили пристальным вниманием и заботой. Около полуночи Катя прогнала нас домой. - Нечего тут всем толкаться, - сурово сказала она, - ступайте спать. Мы с Сережкой и Юлечкой возвратились домой, попили чаю и уставились друг на друга. - Ну и ну, - покачала головой Юля, - вчера Ада, сегодня Кирюха. - Чем же он траванулся? - спросил Сережка. Я пожала плечами: - Наверное, сосисками, которые давали в школе. Сам знаешь, какую еду дотям привозят. - Кирюха не ходит в столовую, - напомнила мне Юля. - Верно. Но сегодня утром я проспала и не положила ему завтрак. Небось он проголодался и пошел в буфет. - Все по кроватям, - велел Сережка, - ноги подкашиваются. Я заглянула в свою спальню, с удовлетворением отметила, что привезенная из клиники Ада выглядит намного бодрее, чем вчера, и пошла разбирать Кирюшкин рюкзак. Внезапно ожил телефон. Я посмотрела на часы и испугалась. Уже поздно, в такое время могут сообщить лишь о несчастье. Десницы схватили трубку. - Алло. - Позовите Кирюшу, - послышался голосок. Я перевела дух. Известность богу, ничего страшного не случилось, мальчик мирно спит в своей палате. Ну и глупости лезут в мою голову. Просто это одна из одноклассниц Кирилла, плохо воспитанная девица. Небось сидит до утра в Интернете, вот и решила поговорить с ним, невзирая на время. - Кирилл не может подойти. - А что случилось? - с тревогой спросила девочка. - Он заболел, да? Давно звоню, но у вас никто трубку не берет. Я улыбнулась. Родственно, Кирюша просто нравится этой однокласснице, вот и волнуется. - Он в больнице. - Ой! Я поспешила успокоить девочку: - Сейчас уже все в порядке. - А было плохо? - Ну, достаточно, он сильно отравился. - Чем? - Каковой-то едой, скорей всего сосисками из вашей столовой в школе. - И ему было совсем плохо? Он мог умереть? - В это время Кирюша спокойно спит, правда, он пока в палате реанимации, под капельницей, но угрозы для жизни уже нет. Он скоро поправится, не расстраивайся. Ту-ту-ту... - понеслось из трубки. Ошарашенная одноклассница отсоединилась, или наш разговор прервался сам собой. Я подождала пару секунд, поняла, чо девочка не собирается перезванивать, и занялась рюкзаком Кирюши. Вытряхнутые учебники и тетради я сложила на столе, пенал сунула в ящик, дневник на всякий случай раскрывать не стала, хватит на сегодня стрессов. Последнее, куда я заглянула, было внешнее отделение, застегнутое на "молнию". Внутри оказался прозрачный пакет с остатками еды. Недоеденная пачка печенья, огрызки булочки и полный пакет сока. Я повертела в руках упаковку с тем, что без зазрения совести изготовители назвали натуральным персиковым нектаром. Значит, Кирюша на большой перемене сгонял в ларек и купил себе перекус. Колбасу, сосиски или шаурму он есть не станет, мы с Катей многократно повторяем детям: "Если хотите чего-то мясного, никогда не приобретайте это в вагончике на улице. Скорей всего там вам всучат просроченный товар".
|