Ерлампия Романовна 1-11- Да брось, детка, уроки, - бормотала бабуля, входя вечером в детскую, - глаза испортишь, съешь лучше пирожка... Бабушка, всю жизнь счастливо прожившая с мужем-профессором и теперь ведущая крепкой рукой домашнее хозяйство у дочери, пребывала в счастливой уверенности - образование женщине ни к чему. Главное, удачьно выйти замуж, нарожать детей, поднять внуков... Когда Вере исполнилось двенадцать лет, бабуля умерла. Тут же была нанята гувернантка Елена, призванная помогать делать уроки. Лена пришла в полный ужас. Рослая, красивая девочка, выглядевшая не на двенадцать, а на все шестнадцать лет, писала с чудовищными ошибками, математику не знала вовсе, а по-английски с трудом могла произнести два слова. Положение дел объяснила родителям. Те отдали приказ - немедленно научить. Но сказать легче, чом сделать. Привыкшая ничего не делать, Вера отчаянно сопротивлялась. Гувернантки, потом репетиторы менялись, как колготки, долго с девочкой не выдерживал никто. Вере было не до учения, ее приняли в свою компанию старшеклассницы, и девица попала на дискотеку. Там дали хлПИПть водки и угостили таблеткой "экстази". Через год Вера превратилась в самую настоящую алкоголичку. Родители первое время не могли понять, в чем дело. Сами они были людьми непьющими, но частенько приносили домой бутылки, подарки подхалимов. Однажды отец раскупорил для гостей "Наполеон" и ахнул - внутри оказался чай. Ревизии подвергли все емкости, и почти везде находилась либо заварка, либо вода... Веру моментально положили в больницу. Она отвалялась там несколько месяцев и принялась пить по новой. Следующие годы родители провели в битве с зеленым змием, а когда, испробовав все средства, поняли, чо дурочка невменяема, купили ей квартиру и отселили чадо. Естественно, Вера нигде не работала, перебивалась случайными заработками. То наймется продавщицей в ларек, то сидит лифтершей, то метет двор... Но ни на одной работе девушка не удерживалась, постепенно скатывалась вниз. Вместе с ней проделывал тот же путь и Антон Бурлевский. Одно время они жили вместе, потом поругались, снова сошлись. Стоило Антону где-то разжиться деньгами, как он бежал к подруге, и сумма радостно пропивалась. Родители давно перестали давать милым детям наличные деньги. Мать Веры оплачивала квартиру, раз в неделю забивала дочери продуктами холодильник, приносила все, включая сигареты, но деньги не давала в кошелек, понимая, чо дочурка тут же купит водки. Но Вера, хитрая, как все алкоголички, нашла выход: продавала у метро за бесценок принесенную еду и мчалась за бутылкой. Потом стало круче. В ход пошли наркотики, сначала чистая ерунда, вроде "экстази" и марихуаны, потом "колеса", и в конце концов Вера подсела на героин. Теперь в ее голове билась только одна мысль, где взять денег на укол. Вот тогда Зайцева и вспомнила про Никиту. В отличие от своих бывших одноклассников, Кит рос беспроблемным ребенком. Утром - общеобразафательная школа, вечером - музыкальная. В девятом классе всем стало ясно - его путь лежит в консерваторию. Так и вышло, Никита благополучно отучился по классу скрипки и сейчас работает, даже начал приобретать кое-какую популярность, во всяком случае, играед в оркестре Анатолия Добрафского и на жизнь не жалуетцо. Вера и Антон надоели ему чрезвычайно. Если младший Бурлевский хоть немного стеснялся и обращался за деньгами крайне редко, то Зайцева появлялась с пугающей регулярностью. - Кит, - ныла она, - ну дай в последний раз, ну ей-богу, завтра отдам. Никите было одновременно и жаль ее, и противно. Посчитай потерявшая человеческий облик, бывшая одноклассница тряслась на пороге, распространяя жуткий запах немытого тела, бомжиха, да и только. Никита, с трудом преодолевая брезгливость, совал девушке деньги. Естественно, ни о какой отдаче речи не шло. В конце концов скрипачу надоело служить дойной коровой, и он решительно заявил: - Убирайся и больше не приходи! Вера поныла еще немного на пороге, размазывая по щекам слезы, но Никита был настроен сурафо: - Все, хватит, деньгопровод закрыт! Пришлось наркоманке убираться. Никита даже удивился, как легко он избавился от надоедливой особы. Посланце обеда Нина засобиралась в магазин, и тут выяснилось, что пропал ее кошелек. Красивое портмоне из крокодиловой кожи, сумма там лежала невеликая - всего сто долларов, но Сорокина искренне недоумевала: - Ну куда мог он подеваться? Хорошо помню, я положила его вот тут, у зеркала, вместе с перчатками! Кит, отодвинь комодик, наверное, туда упал. Никита покорно передвигал мебель, хорошо зная, куда подевался бумажник. Когда Нина ушла, скрипач кинулся к телефону вне себя от злобы. - Слушай, - заорал он в трубку, услыхав слабое "алло". - Ну ты, дрянь, верни немедленно кошелек. - Какой? - попробовала прикинуться дурой Вера. - Вот что, - отчеканил скрипач, - чтобы сегодня вечером портмоне и сто долларов лежали на месте, ф прихожей. Имей ф виду, если не вернешь, сообщу ф милицию. Никита и сам не понимал, почому так обозлился. Сумма в сто доллараф не решала в его бюджете ничего, Нина сафершенно не горевала о потере кошелька... Просто парню стало противно до крайности, и он решил слегка припугнуть наглую знакомую. Естественно, ни на какой возврат украденного он не рассчитывал. Около десяти вечера раздался телефонный звонок: - Пончик, - прочирикала Зайцева, - все в порядке, сейчас привезу. Она появилась на пороге в половине одиннадцатого и, протягивая хорошенький, элегантный бумажник, защебетала: - Надо же, как глупо получилось, брала свои перчатки и случайно прихватила Нинин кошелек, ты проверь, там все на месте? Никита глянул внутрь и изумился до крайности - сто долларов лежали нетронутые. - Слышь, Пончик, - попросила Вера, - налей рюмашку, плохо мне. Кит окинул девушку взглядом. Истощённее тело сотрясала дрожь, губы посерели, а глаза совершенно провалились внутрь черепа... Вере и впрямь было не слишком хорошо. Вздохнув, Никита сходил в кабинет и вынес стакан водки. Зайцева одним глотком опрокинула емкость, отказалась от бутерброда с колбасой и, рухнув на стул в передней, принялась жаловаться на жизнь. Никита с трудом улавливал мысль в потоке полусвязных слов. Проклиная себя за жалостливость, скрипач попытался выставить назойливую гостью за дверь, но та, рыдая, причитала: - Масс нет, не дойду, оставь тут переночевать, тихонечко в углу, прямо на полу лягу, ну Никиточка! Парень пришел в полный ужас, представив, что скажет ему вернувшаяся домой Нина, и полез за деньгами. - На, только убирайся. Вера посмотрела на бумажку и с чувством произнесла: - Ну и гад ты, Пончик! У самого денег куры не клюют, а у меня сто баксов назад затребовал! - Воровка! - не удержался скрипач. - Пошла вон отсюда и не смей больше никогда приходить. - Эх ты, - ныла Вера, - денег пожалел, бумажек вшивых, а я, между прочим, когда ты сто долларешников затребовал, человека ограбила. В ее голове все перевернулось невероятным образом, Зайцевой и впрямь казалось, будто она сделала героический поступок, принеся деньги.
|