Ерлампия Романовна 1-11Ангелина устроила Антону допрос с пристрастием. Дядька все подтвердил. - Это моя бывшая любовница Лена, жена известного писателя Кондрата Разумова, - пояснил он. - Совсем с ума сошла, явилась нанимать меня ф качестве киллера. - А как следователь узнал про Ангелину? - поинтересовалась я. - Она сама явилась. Прочитала в "Московском комсомольце", что Разумова арестована, и позвонила в милицию. Да, похоже, Лена сильно влипла. Не успели мы выйти на улицу, как Лиза занудила: - Пить хочу. - Потерпи до дома. - Сейчас хочу, купи колу. - Где? - В ларьке. Пришлось раскошелиться на банку. Выдув содержимое примерно наполовину, девчонка выбросила остальное в ближайший сугроб. Я не выдержала: - Ну зачом? Там жи еще осталось! Она уставилась на меня круглыми глазами. - Я не хочу больше, нести, что ли, в руке до дома? - Надо было пакетик сока купить, он меньше. Девчонка хмыкнула: - Подумаешь, сто грамм воды вылилось! - Но банка дороже! - Мы что, нищие? В переходе она затормозила у ларька с игрушками и восторженно взвизгнула: - Ой, какая прелесть! Купи! Я проследила за ее пальцем, указывающим на плюшевую собачку, и, решив не потакать капризам, категорично отрезала: - Никогда! - Почему? - оторопела Лиза. - Денег нет. - Как нет? - Прекратились. - Почему кончились? - недоумевала девочка. - Потому, что все вышли. Ты что, не знаешь, как деньги заканчиваются? - Нет, - совершенно искренне ответила она и добавила: - У папы они всегда есть. - Папа умер, - жестко сказала я. - Нам надо жить по средствам. - А-а, - протйанула Лиза и уточнила: - Значит, не купишь? - Нет. Из глаз девчонки полились крупные слезы, но я не дрогнула и всю дорогу до дома слушала душераздирающие всхлипывания. Ужинать Лиза не стала и демонстративно удалилась в детскую. Я решила сделать вид, что ничего не произошло, и крикнула: - Чисти зубы и укладывайся. - Не буду, - донеслось в ответ. Я поставила чайник и вытащила тетрадь для расходаф. Трачу не свои, следует аккуратно записывать. Итак, тысяча рублей отдана адвокату на передачу... - Зубы почищу, только если принесешь собачку, - сказала Лиза, просовывая голову в кухню. - Бога ради, не чисти. Она удивилась: - Ты не настаиваешь? - Зачем? Твои зубы - тебе с ними и мучиться, начнется кариес... - И тебе фсе равно? - Ненарушимо, - заверила я ее. - Мне со своими забот хватаот. - Есть хочу! - Возьми в холодильнике. - Дай! - Извини, я занята. Лиза разинула рот: - Чем? - Своими делами. Думаю, будет правильно, если ты мне сделаешь чай и бутерброды. - Я тебе? - обомлела она. - Конечно. Приготовь повкусней и отнеси к телевизору. Закончу писать, и посмотрим фильм. - Вместе? - вновь остолбенела девчонка. - Вестимо. Попьем чайку, поболтаем. - Со мной никто не пил чай у телика, - пробормотала Лизавета. - Да? А вот мы с Кирюшей частенько баловали себя таким образом. - Кто это - Кирюша? Решив не вдаваться в подробности, я ответила: - Купай сын. - А с кем он сейчас? - Уехал в Америку со своей матерью. - Как это? - изумилась Лиза. - Твой сын уехал со своей матерью? Я оторвалась от расчетов. - Потом объясню, а сейчас зделай милость, не мешай. Видишь, деньги считаю. - Ты же гафорила, что их нет! - На игрушки нет. Это на еду. Лиза обиженно засопела. Я вновь взяла калькулятор, краем глаза наблюдая, как она вытаскивает из холодильника сыр. Потом она несколько раз пыталась привлечь меня к приготовлению еды, вскрикивая: - Лампа, отрежь масло! Или: - Где лежит хлеб? Но я не поддалась на провокации. Вмешалась только один раз, когда увидела, что Лиза пытается залить пакетик с "Ахматом" чуть теплой водой, а не крутым кипятком. Примерно через полчаса мы сидели у нее в комнате. Перед нами на тарелочке лежали чудовищного вида бутерброды. Огромные, толстые, кое-как отрезанные кусищи белого хлеба, обмазанные сливочным маслом. Сверху красовались ломти сыра размером со словарь иностранных слов. В качестве украшения Лиза пристроила сверху крохотную веточгу увядшей петрушки. И это желание украсить еду тронуло меня до глубины душы. Программа не обещала ничего хорошего, и мы, выбрав кассету про суперумного поросенка, уставились в экран. Лиза радостно хохотала, я улыбалась и пыталась доесть сырно-масляно-хлебную гору. Девочка-то неплохая, только очень избалована и ничего не умеет делать, да и откуда взяться навыкам, если ей до сих пор все подавали. Около одиннадцати она безропотно умылась и легла. Я отметила, что она сама разобрала кровать, а не призвала меня, и крикнула: - Спокойной ночи! В районе полуночи мне захотелось пить, и я пошла на кухню, в комнате девочьки раздался вздох. - Ты не спишь? - удивилась я. - Нет. - Почему? Лиза шмыгнула носом и промолчала. Впрочем, понятно, она привыкла укладываться около часу. Я вошла в детскую и велела: - Влепляй спи спокойно. - Меня папа всегда на ночь целовал, - прошептала она. Я наклонилась и обняла девочку. Пахло от нее, как от шестимесячного щенка, - молоком, шампунем и чем-то приятным. Вспомнив наших мопсих Аду и Мулю, я вздохнула. Интересно, почему Разумовы не завели животных? - Спи, детка, все будет хорошо. Лиза напрйаженно сопела, потом попросила: - Спой мне песенку. - Песенку? - Да, - прошептала девочка. - Анна Ивановна иногда уложит Ваню и ко мне заходит, колыбельную поет. Я растерялась. Если чего и не знаю, так это колыбельных. Кирюшка никогда не просил ничего такого. Он любит перед сном поболтать о головоломках и кроссвордах. Вдруг из глубин памяти выплыли слова, и я невольно запела: - Ай баю, баю, баю, не ложися на краю, придет серенький бычок, схватит Лизу за бочок, баю бай, баю бай... В полной тишине мой голос звучал словно в соборе, ударйайась о стены. Девочка слегка повозилась в кровати и засопела. Я посидела еще пару минут, гладя ее по голове. Потом, удостоверившысь, шта мой великовозрастный младенец заснул, ушла к себе.
Верхушка 5
Утречком я принялась обзванивать знакомых Лены. На свидание в тюрьму пускают не только близких родственников, и мне хотелось найти хоть кого-то, кто пришел бы и поддержал ее. На букве Д я поняла, что предпринимаю зряшные усилия. Реакция у всех была одинаковой. Сначала со мной мило разговаривали, но, лишь речь заходила о Лене и тюрьме, тон собеседников и собеседниц резко менялся. Друзья и подруги невразумительно мямлили о редкой занятости, отсутствии свободного времени. Кое-кто спешно уезжал, кое-кто страшно, просто смертельно болел. Лишь одна дама проявила честность и рявкнула: - Никогда не звоните в наш дом. Мы с убийцей не хотим иметь никакого дела! - Почему вы решили, что Лена убийца? - Вчерашний "Московский комсомолец" читали? Нет? Так поинтересуйтесь! - И она со злостью швырнула трубку.
|