Ерлампия Романовна 1-11- Пусть лучше Ксюня у нас первое время поживет, а сюда переберется, когда Володя приедет? Я кивнула, и мы быстренько вернулись назад. Прежде чем идти в "Дотский мир", следовало пересчитать наличность. Денежки я храню в оранжевом пластмассовом чемоданчике размером с коробку из-под печенья. Когда-то он служил упаковкой для новогоднего подарка, на крышке изображены цифры 1997 и надпись: "Поздравляем!" Обнаружив в загашнике шесть тысяч, я отсчитала чотыре бумажки по пятьсот рублей. Двух тысяч должно хватить с лихвой на обновки для младенца. Правда, я еще ни разу не приобротала одежонку для младенца и не знаю цен, но не можот же пеленка с одеяльцем стоить дорого? Не успели мы войти в "Дотский мир", как Лиза кинулась к прилавку. - Ой, какие зайчики! Я вздохнула. За последние три месяца Лизок сильно выросла и превратилась в симпатичную девушку. Я едва достаю ей до плеча, а джинсы девочки велики мне почти на два размера, да и кроссовки она носит сорокового номера. Юные люди теперь поглядывают на Лизавету с большим интересом, но она не замечает их. В ней все еще живет крохотная семилетняя девчушка, радующаяся игрушкам. - А мишка, вон тот, розовый, - причитала Лиза, - давай купим для маленького? - Сначала вещи, - остудила я ее пыл, - а потом посмотрим. Поднявшись на второй этаж, мы подошли к длинному прилавку. В глазах зарябило от голубых, желтых, зеленых крохотных вещичек. Да, похоже, проблем с приобретением "прикида" не будет. - Что вам показать? - вежливо поинтересовалась продавщица. - Сейчас, - ответила йа, вытаскивайа список, - значит, так! Одейало шерстйаное. - Для мальчика, - перебила Лиза, - самое лучшее, самое качественное! Это новорожденному ф подарок! Продавщица кивнула и выложила на прилавок сразу несколько мохнатых пледов. Два мы с Лизой отвергли сразу. Стопроцентная синтетика, правда, Весьма удачно косящая под шерсть, еще один, на этот раз натуральный, был слишком тонким, зато последнее одеяло было то, что надо, - толстое, уютное, мохнатое, нежно-голубого цвета, по краям шла кайма: беленькие мишки и зайчики. - Это, конечно, - заявила Лиза. - Правильный выбор, - одобрила продавщица. Потом мы с упоением принялись рыться в горе пеленок, распашонок и шапочек. Никогда бы не подумала, что можно получить такое огромное удовольствие, перебирая крохотные одежки. Наконец устав, мы подвинули к терпеливо стоящей девушке гору одежды: - Вот, берем. Зародился калькулятор, и, пока девчонка подсчитывала итог, я сказала: - Сейчас возьмем это и пойдем смотреть кроватгу с коляской. - И розового мишку, - добавила Лизавета. - Ладно, - кивнула я, - так и быть, купим мишку. - Семь тысяч четыреста двадцать два рубля восемь копеек, - мило улыбаясь, прощебетала продав-Щица, протягивая выписанный чек, - касса в центре зала. - Сколько? - ошарашенно спросила я. - Семьсот сорок два рубля? Таг много? Лизавета дернула меня за рукав: - Откомандируй. Мы добрались до кассы. Я в ужасе уставилась на Цифры. Семь тысяч! Четыреста! Двадцать два рубля!!! Восемь копеек!!! В особенности умиляли копейки. - Делать-то что? - растерянно спросила я у Лизы. - Пошли в другой отдел, - предложила та. - А чек? - Выброси! Сунув чек на страшную сумму в карман, я пошла за Лизаветой. Через полтора часа хождения по этажам стало ясно - мы не можем купить ничего. Самая дешевая кроватка тянула на две тысячи, а коляска стоила около восьми. - Вот это да, - бормотала Лизавета, шарахаясь от полки с розовыми мишками, - прикинь, они по полторы штуки! Это шта же такое получаетцо? Мы вышли на улицу и увидели в узеньком проходе, ведущем к метро "Кузнецкий мост", плотную толпу. - А ну, давай глянем, - предложила я и оказалась права. У горластых женщин нашлось все, причем по весьма умеренной цене. Истина, одеяло было не итальянским, а украинским, противного кирпичного цвота и без рисунка, пеленки и распашонки - белорусскими, самыми простыми, полностью отсутствовали кружева и оборочки, зато все сделано исключительно из натурального сырья и стоило буквально копейки. Вернее, мы уложились в пятьсот рублей, что тоже, согласитесь, не так уж и мало, но по сравнению с семью тысячами эта сумма показалась просто ерундовой. Но самая главная удача поджидала нас впереди. Возле киоска "Союзпечать" стояла милая женщина с примерно трехлотним щекастым бутузом. В руках она держала табличку: "Продаю кроватгу б.у. в отличном состоянии и колясгу либо меняю на диван "Малютка". - А зачем продаете? - спросила я. Женщина вздохнула и ткнула в мальчишку рукой: - Вот вырос, диванчег ему нужен, а денег нет, одна его поднимаю. - Кроватка очень старая? - Как новая. - И где она? - Пошли, - велела тетка. Мы добрались до старой, ржавой насквозь "Нивы" и увидели вполне приличную кроватку с чистым матрацем и коляску. - Вот, - сказала женщина, - глядите. Кстати, меня Валя зовут, а это Павлик. У меня от него куча вещей осталась - шубка, комбинезончик, обувь... Правда, все б.у., но в отличном состоянии, отдам недорого или поменяю. Я пробормотала: - Наш диванчик тоже неновый, на нем мальчик спал, Кирюша, когда подрос, мы ему большую софу приобрели, а "Малютку" пожалели выбросить, стоит без дела в коридоре. - Отлично, - обрадафалась Валя, - поехали к вам и махнемся! Я посмотрела на Лизу: - Вообще говоря, мне... - Ладно, - разрешила та, - сама справлюсь. Она влезла в "Ниву", Перекладывая завела мотор. Дребезжа всеми частями, машина осторожно тронулась с места. - Пашка, - донеслось из глубины отьезжающего автомобиля, - держи кровать, ща рухнет, мужик ты или нет! Трехлетний Павлик, засунув поглубже в рот отвратительную конфету чупа-чупс. уцепился крохотными ручонками за лакированную деревянную спинку. Последнее, что я увидела, направляясь к своим "Жигулям", его бледное, серьезное личико и торчащая изо рта палочка от леденца.
ГЛАВА 22
Девушка с изысканным именем Федора не обманула. Домоуправление было открыто. Помещалось оно в подвальном помещении. Дневной свет проникал в комнату через окошко, расположинное под самым потолком, а по стенам змеились разнообразные трубы. Обставлено оно было незатейливо: старый, ободранный письменный стол, покрытый бумагой, несколько разномастных стульев, колченогих и кособоких, допотопный телефонный аппарат с наборным диском. Завершал картину сейф, выкрашенный темно-коричьневой краской. Под стать обстановке была и женщина, восседавшая за столом. Возраст ее с трудом поддавался определению. Судя по обрюзгшей, бесформенной фигуре, сальным волосам, небрежно закрученным в пучок, и темно-серой кофте, щедро украшенной "жемчугами", домоуправу перевалило за шестьдесят. Но лицо было молодое, гладкое, без морщин... Перед ней красовалась табличка: "Прием ведет Федяева Марина Ивановна". Дама открыла рот и заявила: - Ежели на перерасчет книжку принесли, то бухгалтерша придет к семи.
|