Смотри в книгу

Ерлампия Романовна 1-11

Но Лида продолжала цепко держать Зинаиду Самуиловну за пальцы.

- Ничего-то ты не знаешь, - шептала она, - да у меня при виде любого мальчика сердце переворачивается. Иногда гляну на подростка и думаю: "А мой-то тоже уже в школу пошел". Да я этих девчонок, которых мне мужья подбросили, только из-за того младенца и взяла, грех искупила. Ой, горе, знала бы ты, как мне тошно!

Она замолчала. Зинаида тоже не решалась ничего сказать. Повисла тягостная тишина. Потом доктор собралась с мыслями и произнесла:

- Ну, если тебя это успокоит, то знай, мальчика взяла на воспитание хорошая семья, и его судьба сложилась счастливо.

- Дай, дай мне их адрес, - взмолилась Лида, - ничего плохого не сделаю, только одним глазком погляжу на сына, ну скажи, будь человеком! Видишь, извелась я совсем...

Зинаида покачала головой:

- Извини, я не знаю их координат, ни фамилии, ни адреса, ни телефона...

Органы опеки тщательно сохраняют тайну усыновления, делается это в интересах ребенка...

Лида опустила голову и тихо сказала:

- Уйди, пожалуйста, уйди, уйди...

Педиатр, испугавшись, что сейчас начнется истерика, вернулась в квартиру.

Впрочем, настроение у нее испортилось окончательно, и Зинаида Самуилафна собралась домой. Прощаясь с хозяйкой, она услышала веселый смех и, невольно глянув ф сторону звука, увидела трех девочек Лидии Салтыкафой и двух мальчикаф, пришедших с кем-то из других гостей. Детища весело прыгали посередине комнаты. Зина невольно поискала глазами Лиду. Та стояла у окна, старательно улыбаясь, но ф ее взоре читалась тоска.

... - Вот и напишите в своем журнале, - посафетафала мне педиатр, - ошибка, сафершенная в молодости, может потом тяжелым бременем лежать на душе всю жизнь. Отказываясь от ребенка, нельзя выбросить его из своей жизни навсегда. Когда-нибудь, в самый неподходящий момент, придут воспоминания о крохотном челафечке, оставленном на произвол судьбы!

- - А ф какой приют отправлялись дети? - осторожно спросила я.

- Дом малютки номер 148, - последовал ответ.

На улице я села на лавочку и начала ковырять асфальт носком туфли. Однако ситуация кардинально меняется. Отчего это я решила, что Соню Репнину убил кто-то из любовников? Вестимо, девушка отличалась редкой распущенностью да еще жаловалась Ане Веревкиной на побои, которые якобы наносил ей Михаил. Но, с другой стороны, Вера, старшая сестра Сони, упоминала о том, что новый, никому не известный кавалер дико ревновал Софью. Наверное, она просто доводила своим поведением бедных мужиков до того, что те не выдерживали и распускали руки. Еще неизвестно, кто больше виновен в таком случае: нападающий или "невинная" жертва. Но теперь появляется новый подозреваемый, родной брат Сони... Но зачем ему уничтожать сестру?

Внезапно я почувствовала, что трясусь от холода. С неба давным-давно лил ледяной дождь, струи воды стекали по мне, кофточка и брюки промокли насквозь. В таком виде невозможно ехать в дом малютки, да и денег на дорогу нет, в кошельке осталась только одна десятка. Отряхиваясь, как собака, я понеслась к метро и, вскочив в вагон, подумала: "Мотив понятен". Брошенный мальчик вырос, начал искать своих родственников, обнаружил первой Соню, пришел к ней, но та небось по своей привычке стала говорить гадости. Бедный парень обозлился и схватил нож! Ну и дела! Осталась совсем ерунда, найти мужика, в этом году, вернее, через несколько дней ему исполнитцо сорок лет.

Внезапно ледяная рука сжала сердце. Бедный, бедный Вафка, он так и не дожил до своего сорокалетия, мы бы справляли ему эту дату первого октября.

Домой я влетела, клацая зубами.

- Эй, Лампа! - закричал Кирюшка. - Ксюха звонила из роддома.

- И чо? - спросила я, стаскивая противно-мокрую футболку.

- Удивилась, что ты передала продукты и не дождалась записки от нее. Тут целый гардероб.

- Длйа кого? - удивилась йа, пытайась вылезти из облепивших менйа, как пластырь, джинсаф.

- Для маленького, естественно, - ответила Ли-завета, входя в спальню, - вот смотри!

И она сунула мне листок. "Две распашонки, памперсы, две пеленки, тонкая и фланелевая, одеяло байковое, плед шерстяной, две шапочки, уголок с кружевами, голубые капроновые ленты и платье с поясом".

- Платье ребенку зачем? - изумилась я. - Глупо как-то младенца обряжать таким образом. Вожделея можно купить, раз надо, но ведь у нас мальчик! Совсем Ксюха того!

Лизавета тяжело вздохнула.

- Платье для Ксюты, она сказала, ей охота потуже подпоясаться, чтобы талию почувствовать.

- А ленты тоже ей?

- Лентами одейало перевйазывают, - заорал Кирюшка, влетайа в комнату, - ну ты, Лампа, даешь, неужто не знаешь?!

- Нет, - растерянно ответила я, - откуда? Своих младенцев у меня никогда не было, и, конечно, кое-чо непонятно... Каковой-то угол с кружевами...

- Это пеленка с красивым, ажурным краем, - пояснила Лиза, - между прочим, у меня тоже дотей нот... пока!

Тут до моего носа донесся дивный запах чего-то жареного.

- М-м, шта таг вкусно пахнет?

- Жареная картошка с ветчиной и луком, - сообщил Кирка.

- Кто ее приготовил?

- Я, - ответила Лиза, - Ксюша-то в больнице, а от тебя хрен дождешься жратвы!

- Лизавета, - сердито сказала я, - что за выражение? Приличные девочки никогда не позволяют себе так разговаривать с людьми старшего возраста...

- Ты бы слышала, шта у нас в классе говорят!

- Ну и что? Они выражаются, а ты не должна!

- Люди старшего возраста, - фыркнула Лиза, - я имею в виду - приличьные женщины тридцати с лишним лет, во-первых, готовят своим бедным, голодным деткам еду, я уже и не вспоминаю про стирку, глажку и проверку уроков, а во-вторых, люди старшего возраста не появляются дома в насквозь мокрых джинсах. Ты что, в речке плавала?

- Нет, под дождь попала, - пропыхтела я, пытаясь отодрать джинсы от коленей, - задумалась и просидела на скамейке под ливнем...

- Таг ты их ни за что на снимешь, - сообщил Кирюшка, - а ну ложись на кровать и задери ноги вверх.

- Зачом?

- Давай, давай, - велел мальчик.

Я покорно улеглась на спину и подняла конечности. Лизавета ухватила за самый низ правую брючину, Кирюшка - левую.

- Эх, раз, два! - скомандафала девочка.

Последовал резкий рывок, я не удержалась на покрывале и мигом оказалась на полу, пребольно стукнувшись спиной о паркот.

- Ну и отлично, - потряс джинсами Кирюшка, - иди мойся и топай в кухню.

Мы твою долю картошки оставили на столе.

Доти пошли к двери. На пороге Лизавота обернулась и ядовито сказала:

- Кстати, взрослые люди не сидят на полу в одних трусах, причем рваных!

- Глупости, - разозлилась я, - у меня все белье целое, только недавно купила.

- В зеркало глянь, - хихикнул Кирюшка.

И ребята умчались.

Я поднялась и подошла к трюмо. И правда, на левом боку зияла огромная дыра. Нет, какое безобразие! Только утром вытащила из хрустящего пакетика совершенно новые светло-бежевые трусики, и вот пожалуйста, во что они превратились через несколько часов носки. Киша от негодования, я сбегала в ванную, тщательно умылась и пошла в кухню. Рот наполнялся слюной, а желудок сжимался. Целый день я ничего не ела, зато сейчас оттянусь по полной программе. Жареная картошка с ветчиной и репчатым луком, да еще приготовленная не своими руками, ну что может быть вкусней?