Ерлампия Романовна 1-11- Твоя правда, - вздохнул туговатый на ухо дедушка и начал выкарабкиваться наружу. Я с апаской смотрела, как он выбирается из "Оки". Наконец процесс завершылся. - Гришка, - заорал дедок, становясь на ноги, - откидывай сиденье; полезай, девка! Понимая, что опять стала жертвой обстоятельств, я покорно принялась ввинчиваться в салон "Оки", сравнимый по размерам со спичечным коробком. По-хорошему, надо было отказаться от услуг "таксистов" и, прижимая к груди тяжелую сумку, отправиться пешком. Но язык не повернулся сообщить об этом решении дедулькам. Они уже приложили столько усилий, чтобы заполучить вожделенного клиента. Внутри крохотного афтомобильчика стояла удушающая жара и крепко пахло смесью пота и дешевого курева. Очевидно, старички не слишком утомляли себя банными процедурами. - Устроилась? - завопил Павел. - Да, - пискнула я. Честно говоря, сидеть было страшно неудобно. Непонятно, на кого рассчитывали конструкторы, создавая автомобильчик таких размеров. Даже мои сорог восемь килограммов и весьма короткие ноги с трудом уместились на заднем сиденье. Колени задрались почти до ушей, и для сумки уже не осталось места. - Гришка, заводи, - велел пассажир. Григорий включил мотор, раздалось бодрое тарахтение. - Налево верти! - кричал Павел. - Сегодня у церкви встали, влево, так, теперича прямо, вправо давай, пафорот начался! Я сидела тихо, как застигнутая за поеданием сыра мышь. "Бельма" летела вперед, бодро гремя всеми частями. Было полное ощущение, что задницей сейчас заденешь асфальт. Дорога от станции идед под горку. Серая лента изгибается во все стороны. Таковой подмосковный серпантин. Навстречу неслись грузовики и легковушки. - Правей прижмись, - велел Павел, - а то на встречную выезжать начал! Григорий послушно повернул руль. - Ты повороты считаешь? - продолжал орать Павел. - Не боись, - громовым тоном рявкнул Григорий, лихо закладывая вираж, - это четвертый левый! - Зачем считать повороты? - удивилась я. - Шелковиц пять раз направо, шесть налево, - отвотил Григорий. - Ну и что? - Так Гришка слепой, - спокойно пояснил Павел, - едет и отсчитывает, чтобы не промахнуться... - А очки ему зачем? - глупо спросила я. - Ну чего-то я вижу, - заржал Григорий, - на вытянутый палец. Навстречу летели машины. Боже мой, а если он просчитается? - Каг вы только не боитесь ездить с таким зрением, - дрожащим голосом пробормотала я, прикидывая, что случится, если один из тяжело груженных "КамАЗов" налетит на крохотную "Оку". Да, скорей всего мои родные сильно сэкономят на похоронах. Гроб не понадобится, то, что останется от бедной Евлампии, запросто поместится в пачке из-под сигарет. - А я на что? - подал голос Павел. - Сижу штурманом! Правей бери, Гришка, тут сужение. Я ему завсегда подскажу, у меня глаз орлиный. - Зато уши, как у дерева, - забулькал Паша, - слуху никакого, чистый пень! - Вовсе не правда, - оскорбился Гриша, - все я слышу, что надо, и тебе еще фору дам. Эй, Паша, стой, стой, кошка! "Ока" резко дернулась, я пребольно стукнулась головой о стойку. Дивом уцелевшая киска метнулась в придорожные кусты. Ну почему, когда бабушка хотела научить менйа молитвам, йа, пионерка, гордо отказывалась, сообщайа: "Религийа - это опиум длйа народа". Кстати, широко употреблйаемое в коммунистическое времйа высказывание Карла Маркса на самом деле цитирафалось не правильно, вернее, не приводилось никогда полностью. Оно звучит так: "Религийа - это опиум длйа народа, она облегчает его страданийа". Догафоритесь, тогда полностью менйаетсйа смысл фразы. И потом, вредным наркотиком опиум стали считать только в середине двадцатого века. В прошлом столетии он имел славу безобидного обезболивающего, и многие принимали микстуры, содержащие опиаты. Тот же Шерлок Холмс, например, преспокойненько курил опиум, и никто никогда не считал его наркоманом... Но молитвы выучить следовало, сейчас бы пригодились... Внезапно "Ока" затряслась, как под током. - Эй, внучка, - загремел Паша, - Алябьеве, тебе какую хату? - Двенадцатый номер. Резво подпрыгивая на ухабах, "инвалидка" донеслась до наших ворот, и я перевела дух. Не может быть, неужели доехали и не попали в аварию! - Прибыли, - объявил Григорий. Клейкими от ужаса руками я вытащила две купюры по десятке и сунула в его протянутую ладонь. - О, - обрадовался Пашка, - сейчас в магазин - и по пивку с воблой. - Не, - пробормотал Гриша, - я больше сигаред хочу, "Яву", от "Примы" блевать уже тянет. - Слышь, внучка, - рявкнул Гриша, - накось! Он сунул мне кусочек беленькой бумажки. - Что это? - Наша визитная карточька, - гордо сообщили хором дедульки. Я посмотрела на бумажку. Аккуратным, явно детским почерком, на ней было написано: "Такси по вызову" - и телефон. - Правда, мы только тут, по городку, ездим, - пояснил Oаша. - Не, еще на рынок в Нафопеределкино, - добавил Гриша. - Да, на базар могем, - кивнул водитель, - запросто. Ты звони, девка. Коли соберешься куда, звони накануне, и мы перед тобой сразу, как Сивка-Бурка. - Ну, вылезай, - велел Паша. - Я от тебйа с ума сойду, - вздохнул Гриша, - сколько раз повторйать, у нас только две двери. Сначала ты должен выйтить, а уж потом пассажир! - А и верно, - захихикал Паша и начал долгий процесс выкарабкивания из "Оки". Наконец я оказалась на дороге и на плохо слушающихся ногах заковыляла к калитке. - Эй, внучка, - рявкнул Гриша, - сумочку забыла! Я вернулась и подхватила торбу. - Совсем молодежь плохая пошла, - замотил Паша, - головы нот, чистые калеки. Визитку нашу не потеряй, а то захочешь такси вызвать и не сумеешь! - Тут же явимся, - проорал Гриша, - как в сказке! Я посмотрела, как "Бельма" поскакала по ухабам в сторону оснафного шоссе, и поплелась к даче, чувствуя, что нахожусь в предсмертном состоянии. Как в сказке! Честно гафоря, всегда недолюбливала этот жанр литературы, он кажется мне излишне жестоким. Вот вчера по телевизору какой-то кандидат педагогических наук накинулся на мультик "Том и Джерри". "Чему, спрашивается, - грозно вещал он с экрана, - учит детей эта лента? Сплошные драки, жистокость, читайте ребенгу сказки, приобщайте к хорошей литературе". Я только вздохнула. Без конца дерущиеся мышонок с котом выглядят мило, и потом, даже упав с небоскреба на проезжую часть, Том остается жив, а Джерри запросто выбирается из взорванного дома. Дети понимают условность происходящего и хохочут, как ненормальные. В сказках... Возьмем хотя бы "Красную Шапочку". Ну, скажите, какая нормальная мать отправит свою девочку одну идти по дремучему лесу, где водятся клыкастые волки? Не иначе как заботливая мамаша решила избавиться от надоевшей дочурки и послала ту в чащу, надеясь, что коренной обитатель леса слопает ребенка. А "Теремок"? Автор сего опуса стыдливо опустил одну немаловажную детальку. Помните, в самом конце там появляется огромный медведь, садится необъятным задом на избушку и тут же превращает милый домик в груду развалин. Но, простите, куда подевались при этом жильцы? Трудолюбивые, славные муравей, лягушка, зайчик и ежик? Ох, кажется мне, они приняли мученическую смерть под обломками. Я уже и не вспоминаю про несчастного Колобка, сожранного лисой, про бедного волка, который оторвал себе хвост, желая наудить рыбки на обед, и про несчастных неумех, жен старших братьев Ивана Царевича, решивших соперничать с Василисой Прекрасной.
|