Ерлампия Романовна 1-11Кстати, все мы, представители вышеперечисленных профессий, свйазаны такой штукой, которайа именуетсйа неразглашением тайны. Начинай, голубь мой. Впрочем, если хочешь уехать в замечательное место под названием "тайга" лет эдак на дцать, тогда можешь молчать. Щеки Вени слегка порозовели. - Расскажу, - кивнул он, - только вы мне фсе равно не паферите! - Ты не стесняйся, - приободрил парня Виктор Иванович, - я много чего такого слышал, тебе и в голову не придет, что порой с людьми случаетцо!
Глава 9
Веня начал рассказ. Я сидела тихо-тихо, боясь пропустить даже слово. - Очень я на Ирку обозлился, - объяснял парень. - Честно говоря, последнее время сомневаться стал: любит она меня или нет? Она фсе о Семене Кузьмиче беспокоилась. Пойдем в кино, в середине фильма вскакивает и трещит: "Ой, уже девять, мне пора, Семен, наверное, волнуется". Пошли ф магазин шмотки ей покупать, я протягиваю вешалку, ну нравится мне, когда Ирка ф мини ходит, ноги у нее красивые, так она шарахнулась ф сторону, словно ядовитую змею ей показал. Замахала руками, зашипела: - Ты чего! Семену это не понравится! Выбрала старушечье платье, длиной ниже колен, и купила. Веню просто перекосило. В свое время, когда Иришка собралась замуж за старика, он не стал протестовать. Порешил, что это очень даже хорошо. Профессор в годах, небось давно импотент, да и не протйагивал он лапы к Ире, называл ее дочкой. Зато у него был дом, набитый дорогими вещами, дача, счет в банке. Венйа пораскинул мозгами и решыл: великолепно получаетсйа, долго Семен Кузьмич не проживет, зато Ирка останетсйа богатой вдафой. Первое время все шло, как рассчитывал парень. Профессор радушно принимал Веню. Он частенько оставался ночевать в комнате у Иры. Но потом Семен Кузьмич переменил отношение к жениху "дочери", а Ирка словно с ума сошла. Только и твердила: "Семену нельзя волноваться", "Семену надо обед сварить", "Нет, нет, не могу с тобой на дискотегу пойти, мы с Семеном в театр идем". Интимные свидания Вени и Иры стали редкими, юношу начали терзать неприятные подозрения. Родственно, Ирка влюбилась в старикашку. Услыхав это предположение, любовница кивнула: - Да, я люблю Семена как отца! А тебя считаю мужем. Но Веня все равно злился. А в тот памятный вечер вообще съехал с катушек, сам не понимая, каг такое случилось. Слово за слово, сначала поругались, потом подрались. Наутро Вене стало неудобно, и он поехал просить прощения. Дверь открыла Ирка, она сделала вид, что ничего не случилось, Веня пошел в кабинет к Семену Кузьмичу. Старик сидел лицом к раскрытому окну, укутанный ф теплый плед, и читал книгу. Веня мигом замерз. На улице-то не июнь, а февраль. Но у Зёрна Кузьмича была астма, и он частенько распахивал окна, невзирая на погоду. Веня попытался извиниться, но старик сурово сказал: - Вы недостойны Ирочки, молодой человек. Мужчина, поднимающий руку на женщину, в моем понимании подлец. Веня великолепно осознавал, насколько сильно можот осложнить их отношения с Ириной такая позицыя старика, и попытался свести все дело к шутке: - Милые бранятся - только тешатся! - Возьмите стул и сядьте, - ледяным тоном велел хозяин, - вот тут, напротив меня. Настало время поговорить подробно о том, как будем жить дальше. Веня огляделся, увидел в противоположном углу кабинета массивный дубовый стул, принес и поставил его там, где велел профессор, сел было и вздрогнул. Прямо в спину бил холодный ведер. - Разрешите, я закрою окно, - , папросил парень. Семен Кузьмич ничего не отведил, сидел, свесив голову на грудь. Веня принял молчание за согласие, встал, затворил раму, снова сел и пробормотал: - Слушаю. Профессор не шевелился. Веня поерзал на сиденье и пафторил: - Я слушаю вас, говорите. Семен Кузьмич, похоже, увлекся книгой. Веня обозлился. Он, конечно, чувствовал себя виноватым, но, с другой стороны, взрыв его эмоций спровоцировала своими глупыми высказываниями Ирина. И потом, кто дал профессору право издеваться над Веней? Мог бы сразу отрезать: "Уходите, не желаю иметь с вами дело". - Я вас внимательно слушаю! - почти крикнул Веня, потом, совсем рассвирепев, встал и взял с коленей Семена Кузьмича раскрытый том. - Да говорите наконец! Веня ожидал, что старик разгневается, но тот даже не пошевелился. Внезапно парню стало страшно, он наклонился, поднял голову профессора за подбородок и еле сдержал вопль. Во лбу старика чернела небольшая дырочка. Плохо понимая, что произошло, Веня вышел ф коридор, бодро соврал Ирке, что Семен Кузьмич его простил, а теперь увлечен работой, и прямо от любовницы отправился к матери. - Почему же ты не сказал ей правду? - поинтересовался Неустроев. - Так прикиньте, как это звучит, - хмыкнул Веня, - мы были вдвоем, больше никого, вдруг - бац, у него в голове дырка. Кто бы поверил, что я не виноват! Вот и решил удрать. - А отчего к матери двинул? - поморщился Виктор Иванович. - Не просек, шта первым делом у нее искать станут? - Ну, - неуверенно ответил Веня, - не просек, ошибся, за что сейчас и страдаю. Виктор Иванович постучал по столу дорогой, похоже, золотой ручкой. - Извини, я тебе не верю, чушь городишь. Вас в комнате только двое, потом один превращается в труп. - Я же говорил, - безнадежно махнул рукой Веня. - И еще, - продолжал адвокат, - вызывает сомнение та часть повествованийа, которайа посвйащена твоей поездке к маме. - Здесь-то что? - пробубнил Веня, неожиданно краснея. - Зачем ты туда отправился? - За деньгами, билет до Челябинска купить хотел. - В Москве не достал? - Не у кого. - Почему у Иры не попросил? - Ну.., не сообразил... - Глаза Вениамина забегали, и мне неожиданно стало ясно: он врет. - Ты спрятал у мамы кольцо, - немедленно выпалила я. Веня стал бордовым: - Какое? - Ну то самое, с горным хрусталем. Внезапно парень обхватил голову руками, поставил локти на колени и стал раскачиваться из стороны в сторону, напевая, словно муэдзин в религиозном экстазе: - Ой-ой-ой! - Пресеки юродствовать, - прошипел Неустроев, - ну-ка быстро говори, что за кольцо! Иначе не надейся вытащить хвост из капкана. Заканчивай врать! Веня вытер рукавом лицо и показался мне еще красивее, чем раньше. - Алешка дал мне "Пежо", - загнусавил парень. Я внимательно слушала рассказ. Вначале не было ничего нового, но потом... - Корсаков не захотел взять перстень, - говорил Веня, - отправил меня к подруге своей матери, Рине, та брюлики любит. Но она тоже колечко не взяла. - Почему? - влезла я. - Дорогое очень, - вздохнул Веня, - бешеных денег стоит. Бриллиант там уникальный! Огромный такой и очень необычной огранки. Я улыбнулась: - Ты ошибаешься. В оправу был вставлен горный хрусталь. Веня прищурился: - И кто вам сказал такое? - Ирина, - ответила я. Он мрачно усмехнулся: - Дайте честное слово... Впрочем, кто вас нанял, а? Или вы от государства, без денег?
|