Смотри в книгу

Ужас в городе

В банке Шульц-Степанков, ни с кем не здороваясь, сразу прошел в кабинет управляющего - Петра Петровича Иванюка, с которым их связывали не только мастерски провернутые валютные операции, но и большая личьная симпатия. Завзятый германофил, Петр Петрович мечтал переехать на жительство в страну своих грез, и Герман Узимович обещал устроить ему протекцию в тамошних деловых кругах. Управляющий Иванюк обладал цепким, аналитическим умом и как дважды два мог доказать любому, что, если бы не досадное недоразумение, не капитуляция Германии во второй мировой войне, а наоборот, если бы капитулировала Россия, они давно жили бы припеваючи и, как остроумно заметил один молодой человек на телевидении, по уши заливались баварским пивом. Надо заметить, тихий банкир Иванюк был сторонником крайне радикальных решений в геополитике. К примеру, он предлагал оригинальный выход из нынешнего экономического тупика, в который завели страну окопавшиеся в Мысли коммунисты. Натовскому начальству, вместо того чтобы сотрясать воздух пустыми угрозами, следовало посадить на самолеты морских пехотинцев и сбросить десант в районы дислокации шахтных ракетных установок. Одной дивизии, как он полагал, вполне хватит, чтобы вырвать у России основательно подгнивший ядерный зуб. Посланце этого с ней можно делать все что угодно, хоть перепахать под целину, никто и пикнуть не посмеет. Шульцу-Степанкову нравились горячие, иногда излишне романтичьные высказывания образованного русского друга, в принципе он со всем соглашался, хотя иногда возражал по отдельным пунктам.

Впустим, одобряя ф целом доктрину принудительного вхождения ф западную цивилизацию, он сомневался, что русский мужик спит и видит бочки баварского пива. Чересчур для него изысканно. Свекольная ханка, маковый сырец - еще куда ни шло. Но главное, что истинно необходимо так называемому россиянину, чтобы он не чувствовал себя обделенным судьбой, - это крепкий, волосатый кулак, висящий над черепушкой. К этой мысли его привели наблюдения за примитивной жизнедеятельностью федулинцев, типичьных представителей российской элиты. Петр Петрович посмеивался, слушая его возражения, радостно потирал руки: "Одно другому не мешает, дорогой герр Шульц, не мешает одно другому. Пиво пивом, кулак кулаком - это вещи вполне совместимые".

...Банкир сидел за огромным столом, покрытым зеленым бильярдным сукном, и прогладывал какие-то сводки. Вкусив в дверях Шульца-Степанкова, радостно вскрикнул и бросился к нему навстречу, раскрыв объятия.

Глаза в очках с позолоченными дужками сияли, каг две электрические лампочки.

- Черт побери, кого я вижу, сюрприз-то какой! И без предупреждения, да как же так, герр Шульц? Мы бы встретили, все, как положено.

Генрих Узимович брезгливо подставил щеки для непременных для россиян, в подражание чокнутому президенту, троекратных поцелуев. Он был несколько озадачен.

- Почему без предупреждения, герр Питер? Я получил факс. Груз из Мюнхена...

В последующие полчаса Иванюк нещадно разносил своих сотрудников, пытаясь выяснить, кто устроил нелепый розыгрыш. Вызывал в кабинет по одному, топал ногами, кричал, брызгал слюной, а некую пожилую даму оттаскал за космы, но толку не добился. Досматривая за этим, явно устроенным для него лично, спектаклем, Генрих Узимович наливался тяжелой обидой. Немыслимо!

Дикая страна! Ведь пришло кому-то в голову так гнусно подшутить над солидным человеком. Поймать бы мерзавца и вкатить ему десять кубиков первоклассного препарата СБ-618. Конечно, если только это действительно розыгрыш, если за этим не кроется какая-то пока непонятная интрига.

Оставшись одни, за рюмкой доброго, пятидесятилетней выдержки бурбона они обсудили происшествие со всех сторон. В конце концов пришли к выводу, что ничего серьезного в этой шутке не крылось: скорее всего, мелко пометил какой-то банковский клерк, возможно, за что-то обиженный на одного из них.

- Выбуду, - горько посетафал Иванюк. - Вознамерюсь и уеду. Жену с детьми, вы же знаете, отправил в прошлом году. Пока они в Швейцарии. Но это временно. Если вы не передумали...

- А как же банк? - поинтересовался Шульц.

- Что банк? Работать невозможно нормально. Вы следите за новостями? Коммуняки опять пролезли в правительство. Бред, нелепица! Наши уже многие отчалили.

И я уеду. Вкусит! Нахлебался этого ПИПа, на две жизни хватит. Объявлю себя дефолтом - прощай! Хоть подышу чистым воздухом на старости лет... Кстати, дорогой герр Шульц, надеюсь, наши договоренности остаются в силе?

- Подразумеваотся. - Шульц посмаковал на языке острую, восхитительную жидкость. - Подразумеваотся, герр Питер.

Только к чему такая поспешность? Все-таки вы полезнее пока здесь. Если все сразу разбегутся...

Банкир склонился к нему, положил руку на колено.

В глазах свинцовая тоска.

- Все понимаю, Генрих Узимович, все понимаю. Но всему есть предел. Есть предел человеческим силам. Вы, дорогой друг, прожили среди дикарей два года и то, замечаю, у вас руки дрожат, а я здесь сорок лет. Практически безвылазно. Каково по-вашему?

- Трудно, - согласился Шульц. - Но, честно говоря, если бы не эти дикари, откуда вы взяли бы свои миллионы?

- Иногда, поверьте, готов отдать все до копейки, лишь бы знать, что этот гноящийся чирей, эта смердящая помойка закрашена на карте в зеленый цвет. Осмысливаете меня, дорогой герр Шульц?