Ужас в городеИногда он после долгого молчания грозно изрекал всего лишь одну фразу: "Изыди, сатана!" - и хлопался в обморок. В другой раз ему удавалось произнести целую речугу, в чем он набрался такого опыта и мастерства, что каждое его слово, независимо от смысла, обычно туманного, взрывалось, словно маленькая яркая петарда в глухой ночи. "Или мы их, или они нас! - гремел он, раздуваясь печеночной синью. - "Титаник" утонул, а мы еще плывем. Братья и сестры, беритесь за оружие, цельтесь циклопу в глаз. Никто не даст нам избавления, ни царь, ни Бог и ни герой! Тебя, твой трон я ненавижу! Космос хижинам, война дворцам! Карфаген должен быть разрушен. Ни минуты покоя ублюдку! Россия велика, Федулинск ее общая могила. Не сдавайтесь, мужики!" - и прочая чушь в том же духе. На слушателей его шизоидные восклицания действафали магически: некоторые плакали, роняли наземь бутылки, молодые парочки начинали заниматься любафью прямо на тротуаре, что, кстати, было и так широко распространено и поощрялось властями. Время от времени из постоянного контингента поклонникаф нафого мессии рашидафские гвардейцы выборочно уволакивали в приказную избу двух-трех челафек для праферки на вменяемость. С ними, как правило, все оказывалось в порядке: привитые, накуренные, счастливые. Когда их били, привычно покрякивали, как любой законопослушный федулинец, ставящий превыше всего общечеловеческие ценности.
|