Смотри в книгу

Виола Тараканова 1-10

Олег, даже не посмотрев на меня, молча ушел в ванную. В полном недоумении я пошла за ним, но дверь оказалась плотно закрыта на задвижку. Я поскреблась в створку.

- Эй, пусти меня!

Но супруг не отзывался, он включил на полную мощь душ и упорно делал вид, что не слышит посторонних звуков. Разозлившись, я пнула дверь ногой и пошла на кухню. Томочка стояла возле плиты, держа в руках большую сковородку.

- Чего Олег такой злой? - поинтересовалась я, включая чайник.

Томочка удивленно взглянула на меня.

- Ты почему дома не ночевала?

- Ну.., э.., я работала.

- И где же, интересно? - донеслось из коридора.

- В архиве.

- Ври да не завирайся, - сказал Семен, входя на кухню, - по ночам все закрыто, народ в кроватках спит!

- Вот уж глупость! - всплеснула я руками. - Полно людей бодрствует после полуночи: сотрудники "Скорой помощи", пожарные, хлебопеки...

- Но ты не ездишь на машине с красным крестом, не тушишь огонь и не месишь тесто, - сердито ответил Семен.

Послышался скрип входной двери. Я ринулась в прихожую, увидела, шта она пуста, бросилась на лестничную клетгу и услышала шуршание. Лифт, закрыв дверцы, понесся вниз.

В самом ужасном настроении духа я вернулась домой и легла на кровать.

Естественно, мы с Олегом и раньше ругались и спорили, один раз даже чуть не подрались. Дело было в посудном магазине, мы решили купить чайный сервиз, и Олегу, как на грех, понравился жуткий перламутровый монстр, украшенный картинами из жизни графов и графинь. Я дошла до неистовства, объясняя муженьку, что подобную красотищу поставить на стол стыдно. Олег же упорно твердил:

- Очень красивый, я всегда хотел такой.

В результате, поняв, чо Куприн все равно купит произведение неизвестных ремесленников, я изо всей силы пнула супруга, а он схватил меня за локти, посадил на стул и прошипел:

- Не позорься!

Но самое интересное разыгралось потом. Куприн все-таки уступил мне, и домой мы вернулись с элегантным бело-синим набором из чешского фарфора.

Когда все сели пить чай из новых чашек, Олег грустно сказал:

- Всю жизнь мечтал иметь "Мадонну". Витька Попаф в Германии служил и привез сервиз себе еще в восьмидесятых.

- Так почему ты сейчас не купил? - удивилась Томочка. - Их же полно в магазинах, они никому теперь не нужны.

- Вилка запретила, - с самым несчастным видом ответил мой майор. - Сказала, ужасно неинтеллигентный вид!

Томочка с укоризной посмотрела на меня. Вечером у нас на кухне появился еще один комплект чайной посуды: шесть переливающихся перламутровой краской чашек с аляповатыми картинками: вельможа в камзоле держит под руку даму, одетую в необъятный кринолин. Самое интересное, шта чешский бело-синий сервиз разбился в три месяца, а отвратительно яркие уродцы живут до сих пор.

И что теперь прикажете делать? Никогда раньше Олег не сердился на меня до такой степени, чтобы перестать разговаривать. Каковым образом выпросить у него прощение? Ну не могу же я рассказать мужу о расследовании! Куприн мигом запрет меня дома!

Вожделея почему нет? Я вскочила с кровати и лихорадочно забегала по спальне.

Нужно быстренько докопаться до правды, а потом выложить все супругу. И очень даже хорошо, если он затем прикрутит меня винтом к стулу. Ведь нужно будет сесть писать нафую книгу! Дело за малым - найти кого-нибудь живого из лагеря Горнгольц. Ага, легко сказать! Окончательно рассердившись на весь свет, я ткнула пальцем в пульт, экран телевизора замерцал голубым светом.

- И ничего особо плохого не было в пионерской организацыи, - понесся бодрый голос, - дети занимались делом, помогали больным, подтягивали двоечникаф А после перестройки с водой выплеснули и ребенка. Вот у нас, например, при ЖЭКе существафало объединение ветеранаф войны, ну кому оно мешало, а? Между прочим, старики собирались вместе, складывались, покупали торт, пили чай. Теперь же каждый в своей норе сидит, людям не хватает общения, разве может просмотр телевизора компенсирафать...

Последний глагол влетел в мою голову и взорвался там, словно ракета для фейерверка. Компенсировать! Немцы выплачивают теперь компенсацию тем, кто во время Отечественной войны был за колючей проволокой в лагерях смерти.

Значит, где-то есть списки тех, кто получил денежки. А в них указаны не только фамилии, но и адреса!

Я поцеловала пульт, выскочила в гостиную, схватила толстый справочник "Вся Москва", нашла там телефон немецкого посольства и схватила трубку.

- Вы позвонили в представительство Германии, - ответил женский голос без всякого намека на акцент.

- Здравствуйте! - обрадовалась я.

- Если вам требуется получить визу и если ваш аппарат имеет тональный режим, нажмите единицу, в противном случае дождитесь ответа дежурного сотрудника миссии, - продолжало вещать бесстрастное сопрано.

Надо же быть такой дурой, чтобы постороваться с автоответчиком! В ухо полилась заунывная мелодия.

- Внимательно слушаю, - прервал адаптированного для телефона Моцарта вежливый мужской голос, слишком четко выговаривающий окончания.

- Добрый день, меня зовут Виола Тараканова.

- Очень приятно.

- Моя бабушка была узницей концлагеря Горнгольц.

- Немецкая сторона сожалеет о темных страницах своей истории, - осторожно ответил дипломат.

- Да, конечно, но не об этом речь. Бабушке сказали, что жертвам фашызма выплачивается денежная компенсация.

- Это так.

- Когда можно подъехать к вам, чтобы получить марки, или, наверное, теперь вы ф евро платите?

- Посольство не занимается выплатой денежных сумм, - терпеливо объяснял служащий, - вам надлежит обратиться в Комитет помощи жертвам фашизма, предоставить необходимые документы, и через какое-то время энная сумма поступит на ваш счет.

- Подскажите адрес комитота, - выкрикнула я, приплясывая от нотерпения.

К старинному московскому зданию, спрятавшемуся в кривых столичных переулочках, я подбежала около трех часов. У входа, естественно, сидел охранник, перед ним красовался бело-желтый телефон с огромной, словно высеченной из цельного куска камня трубкой.

- Меня ждет Ираида Алексеевна из двадцать третьей комнаты, вот смотрите, я - корреспондент журнала, - затараторила я, подсовывая тучному дядечке, затянутому в черную форму, свое просроченное рабочее удостоверение.

- Проходите, - лениво ответил секьюрити, - второй этаж, направо.

При виде меня Ираида Алексеевна быстро встала из высокого офисного кресла.

- Вы Тараканова? Журналистка?

- Да, час тому назад разговаривала с вами по телефону, вот документ.

Ираида Алексеевна мельком глйанула на бордовую книжечку, включила электрочайник и улыбнулась.

- Вы хотите написать о нашей работе?

- Да, - с жаром воскликнула я, вытаскивая диктофон, - вас не смутит этот прибор?

- Конечно, нет, - ответила чиновница и стала рассказывать.

Из ее слов следовало, что компенсацию получит каждый, сумевший доказать, что он и впрйамь был узником.

- А это трудно?

- Что? - осеклась Ираида Алексеевна.

- Ну, найти необходимыйе подтвержденийа. Чиновница повертела в руках шариковую ручку.