Виола Тараканова 1-10В лагере может погибнуть она сама. Девочка, нареченная странным именем Сирена, вырастет, изучит свою татуировку, заинтересуется ею и попытается узнать, что она означает. Наверное, Аня надеялась, что дочь станет рыться в архивах... Впрочем, не знаю, так ли это и что бы случилось, сгинь Аня-Сара в казематах. Но судьба оказалась милостива к бедной матери, она перенесла все тяготы, нашла дочь, потом обрела мужа и прожила свои последние годы счастливо. С Анечкой случилось то, что, к сожалению, редко происходит с людьми: она получила награду за страдания и праведную жизнь. Но я теперь очень хорошо знаю, о каком ключе говорила Лиза. Ключ - это ее дочь Маша, правнучка Сирены, получившая семейную татуировку. Бабушка рассказала Лизе про клад, малышке сделали тату, при взгляде на которое Митрич беспрекословно выдал бы сокровища. Да уж! Интересный поворот событий! Сирена Львовна полагала, что старый доктор будет жить вечно? Ладно, на эту тему я подумаю потом. Сейчас же мне понятно, что.., что мне ничего не понятно.
Глава 31
Выйдя от Антона, я глянула на часы, ужаснулась и понеслась домой. Ничего себе, стрелки подобрались к полуночи. Небось Олег опять задержался на службе, иначе он обозлится на меня, и будет, между нами говоря, прав! Но мне всегда не везет. Дядька был дома, стоял в спальне возле раскрытого шкафа. Я посмотрела на сумку, куда он укладывал свои вещи, и удивилась: - Ты едешь в командировку? - Нет, - сухо обронил Куприн. Я изумилась еще больше: - Тогда куда? - В никуда. Волна ревности захлестнула меня и ударила в голову: - Ты меня бросаешь?! - Просто ухожу! - К толстой, лысой, мерзкой, хромой, косой Лесе Комарафой? - К кому? - с неподдельным изумлением воскликнул Олег. - Не ври, - заорала я, - к своей любовнице! - С ума сошла, - вдруг завопил всегда невозмутимый Куприн, - с больной головы на здоровую валишь! Сама любовника завела! Уйди с глаз, скройся! - Я? Любовника? - Ну не я же! - Именно ты любишь чужую бабу. - А ты в ресторане дерешься! - Ну, Леша! Обещал же молчать, а сам продал, - возмутилась я. - Ты дрянь! - вдруг заорал Олег. - А ты потаскун! - не осталась в долгу я. Внезапно муж подлетел ко мне и отвесил пощечину, я, не ожидавшая нападения, свалилась на пол, но, падая, ухитрилась дернуть Олега за ноги и обрушить его на себя. Пару минут мы молча дрались, потом Куприн, больно заломив мою ругу за спину, ткнул пару раз меня лицом о пол и заявил: - Ну хватит. Развод. Мне поблядушка не нужна. - А мнеПИПдун, - не утерпела я, - кстати, я и не думала тебе изменять. - Не бреши-ка! Мне позвонили и сообщили, что ты крутишь роман с Леней Комаровым. Это кто такой, а? Я всех Комаровых в Москве прочесал! Который твой? - Вранье! - заорала я, пытаясь высвободиться из железных объятий супруга. - Сам с Лесей Комаровой спишь. Мне звонили и все рассказали. Вот, а я... Из глаз полились слезы, изо рта слова: - Элйа Малеева.., стриптиз.., зелье.., кладбище... ресторан.., ревность... Пошел вон, уноси шмотки, знать тебйа не желаю! Внезапно Олег поставил меня на ноги, потом усадил на кровать. Я почувствовала, как начинаот болоть ушибленное лицо. Куприн, не говоря ни слова, подошел к своему портфелю и вытащил книгу. - На, смотри. Я уставилась на обложку. "Эля Малеева. Что делать, если у вас растут рога. Сто практических совотов". - Зачем тебе эта дрянь? - подскочила я. - Лучше расскажи, где ты носилась все эти дни? - потребовал Олег. Меньше всего мне хотелось говорить ему правду. Узнав о том, что жена, дабы написать криминальный роман, впуталась в очередную дотективную историю, Куприн просто взбесится. И злить его сейчас мне совершенно не с руки. Я осторожно начала: - Ну.., вообще говоря.., нигде... Просто ходила по магазинам... Внезапно на лице Олега появилось странное выражение. Он резко встал, подошел к шкафу, одним махом сдернул с вешалок оставшуюся одежду, швырнул ее ф сумку и принялся кулаком утрамбовывать. Я подлетела к мужу. - Эй, ты чего! Сядь, погафорим. - Не о чем. Ты врешь постоянно. - Я? - Ты! - А можот, ты? - Я?! В воздухе снова запахло дракой. Я испугалась, из двух зол следует выбрать наименьшее. - Послушай, Олег, ну остановись. Сейчас я расскажу тебе правду. Куприн слафно ждал этих слаф. Он мгнафенно опустился в кресло и мрачно сказал: - Начинай. Я поморгала, почувствафала, что мои ушы запылали огнем, и начала: - "Я очень люблю всех своих детей, но кое-кто из них ведет себя безобразно". Эту фразу произнесла... Сами понимаете, что мой рассказ занял много времени. Когда я замолчала, за окном вставало огромное, желто-красное солнце. Куприн, на протяжении нескольких часов не сказавший ни слова, сбросил сумку с кровати на пол и буркнул: - Ложись. - Ты не уйдешь? - жалобно протянула я. - Уйду, на работу, - спокойным голосом ответил Олег, - тебя же я убедительно прошу никуда не ходить. Сиди дома, я тебе позвоню. - Зачем? - Затем, что наши отношения превратились в безобразие, - грустно сказал он, - я перестал тебе верить... - Сам хорош! - вскипела йа. - Кто такайа Лесйа Комарова, а? Куприн хмыкнул. - Ладно, разгафор не закончен, никуда не ходи! Жди звонка, если, конечно, хочешь, чтобы мы сохранили семью. Я закивала. - Да, никуда! Но моя книга.., детектив... Глебкины. Из глаз потоком хлынули слезы. Олег пошел было к двери, но потом вернулся и обнял меня. - Ладно, хватит! Оба хорошы. - Олеся Константинафна выгонит меня вон. - Успокойся! - Я не напишу книгу! - Ну, ну, все уладится. - Но я таг и не распутала клубок до конца! - Однако достаточно много узнала. Я вскочила и завопила: - Олег! Ну как ты не понимаешь! Не могу же я приволочь рукопись в издательство недописанной. Это немыслимо! Что, по-твоему, будет на последней странице? "Дорогие читатели, изложила вам часть информации, а теперь сами догадайтесь, чем дело закончилось". - Вилка, ты... - начал было Олег, но у меня уже потемнело в глазах, а язык начал работать сам собой. - Олеся Константиновна выгонит меня из "Марко"! Придется вновь бегать по городу наемной учительницей. Это ужасно! И потом, я только-только стала приобретать популярность! - Вот уж не знал, что ты настолько честолюбива, - ехидно прервал меня Куприн. Наверное, следовало замолчать, но почему-то на меня налетела огромная, всепоглощающая обида. - Да, - заорала я, вскакивая, - да! Я очень хочу славы, денег, Нобелевской премии по литературе, почета, радио и телепередач! Вожделею видеть свои фото ф газетах, мечтаю получать огромные гонорары, издаваться во всем мире. Что ф этом плохого? Да, я честолюбива, как сто Наполеонов, но только хорошо понимаю, слава и деньги не достаются просто так! За них надо заплатить собственным каторжным трудом, отсутствием личной жизни и свободного времени... Я готова, я хочу, но ничего не выйдет!
|